Ронье и Тизе вздрогнули; Кирито и Асуна не сговариваясь наклонились, взяли девушек за руки, опустили их ладони на стол и накрыли своими. Ронье не знала рук теплее, чем у этой пары из Реалворлда. Сковавший её холод мигом отступил.
Ронье кивнула, не в силах даже сказать: «Спасибо». Кирито и Асуна улыбнулись, кивнули в ответ и вновь откинулись на спинки стульев. Переведя дыхание, Ронье спросила:
— Разве смерть элитного курсанта Антинуса как-то связана с ритуалом синтеза?
— Нет, напрямую не связана. — Кирито помотал головой. — Просто с любым жителем Андерворлда может случиться то же, что с Райосом, если перегрузить ему психику.
— А…
Ронье и Тизе вытаращили глаза, и Кирито вновь поспешно помотал головой:
— Не волнуйтесь, вам это не грозит. Такое случается только с людьми, которые скованы закостенелым мировоззрением.
— Закостенелым… мировоззрением?
— Да. Райос пытался сделать выбор между своей жизнью и Кодексом Запретов. Из-за непомерного самомнения он считал свою жизнь важнее всего на свете. С другой стороны, Кодекс Запретов был для него непреложным законом. Выжить, нарушив Кодекс, или умереть, соблюдая его? Райос так и не смог сделать выбор — его душа погибла, когда он попытался принять решение.
Даже на лице Асуны, наверняка слышавшей эту историю раньше, отразились ужас и негодование. Кирито осторожно погладил её руки и продолжил:
— И кстати, Фанацио рассказывала, что во время обороны Великих восточных врат предыдущий вождь гигантов потерял рассудок и, подобно Райосу, кричал нечеловеческим голосом. Гиганты считают себя сильнее прочих рас, и эта мысль помогает им держать себя в руках. Я думаю, вождь сошёл с ума, когда его убеждения начали рушиться. И загвоздка в том, что, скорее всего, для некоторых рыцарей единства вера в своё божественное происхождение — такой же важный фундамент, на котором держатся их души.
Ронье ежедневно была свидетелем проявлений силы и благородства рыцарей единства, поэтому слова Кирито отчасти смутили её.
Безусловно, для рыцарей будет сильнейшим потрясением узнать, что Первосвященница Администратор от начала и до конца лгала обо всём, что касается ритуала синтеза. Но непоколебимые, привыкшие во всём полагаться исключительно на самих себя рыцари единства должны выстоять. Не может такого быть, чтобы их души разрушились, как у Райоса Антинуса.
Но, возможно, Ронье выдавала желаемое за действительное? Поселившись в соборе, она начала испытывать к рыцарям ещё больше уважения и восхищения, потому что каждый день разговаривала с ними и училась у них фехтованию и священным заклинаниям. Что, если именно поэтому ей хотелось, чтобы рыцари единства и дальше оставались безупречными и несокрушимыми?
Ронье невольно опустила голову.
— Слушай, Кирито, — вдруг неуверенно заговорила Асуна. — Я немного не понимаю… Кодекс Запретов — это ведь непреложный закон для всего мира людей, да? Настолько, что душа человека разрушается просто от попытки нарушить его?
— А, ну… почти. Обычно до разрушения души дело не доходит: включается печать в правом глазу, и, как правило, после этого человеку уже не до мятежных мыслей. У Райоса печать не включилась, потому что он не собирался нарушать Кодекс из-за личных убеждений — просто он застрял в цикле противоречий, пытаясь и сохранить себе жизнь, и не нарушить Кодекс.
— Извините, что такое цикл? — вдруг вставила Тизе.
— Сколько ни пытаюсь следить за языком, всё равно англ… то есть слова, на священном языке проскакивают, — посетовал Кирито. — Слово «цикл» переводится как «кольцо» и по аналогии с формой колец часто обозначает нечто бесконечное и повторяющееся… Я понятно объяснил? — спросил Кирито, переводя взгляд на Асуну.
— По-моему, вполне, — с улыбкой согласилась она. — Ещё говорят «зацикливать» — это значит «закольцевать», «соединить в кольцо».
— Хмм! Спасибо! — поблагодарила Тизе и достала из кармана формы (Кирито иногда называл его «по́кетом» на священном языке) небольшую стопку прошитых нитками листов льняной бумаги и медную ручку.
Она пролистала несколько исписанных страниц, нашла чистую и внесла туда значение слова «цикл».
— А… Что это такое, Тизе?
— Хе-хе, я выпросила в хозяйственном отделе обрезки бумаги и сделала записную книжку. Так я хоть не буду забывать слова священного языка, которые мне объясняют.