Я посмотрел туда же, куда и Алиса, — на строгие стрелочные часы на стене. На моей памяти единственным способом узнать время в Андерворлде были «Возвещающие время колокола», которые звонили каждые полчаса и стояли в любом городе или деревне. Также помню, что я много мечтал о настоящих часах. Выходит, жители этого мира всё-таки сумели их изобрести за прошедшие двести лет.
Как бы там ни было, золотистые стрелки действительно показывали три часа пятнадцать минут. Не знаю, когда именно младшеклассники этого мира заканчивают учиться, но в начале четвёртого они и правда наверняка должны быть в школе.
— Алиса, спроси у него.
— Сам спрашивай.
— Но ты же подняла тему.
— Я всего лишь сказала, что тут что-то не так.
Мой бесплодный спор с рыцарем единства продолжался, пока Асуна, обеими руками трепавшая Белл за шею, вдруг не обратилась к мальчику:
— Кстати, Фелсий, у тебя уроки уже закончились?
Мы с Алисой дружно уставились на неё, не ожидая настолько прямого вопроса.
Фелсий вытаращил глаза — а через секунду потупил взгляд. Однако Асуна не смутилась и терпеливо ждала ответа. Пожалуй, это и был её главный талант — внушать к себе доверие не словами и даже не жестами, а одной лишь собственной аурой доброты и нежности.
Фелсий поднял голову и посмотрел на Асуну. Белл повернулась к хозяину и лизнула его руку. Этим жестом собака будто придала мальчику сил, и тот заговорил:
— На самом деле я… уже почти три месяца не хожу в школу.
«Сначала энергетический кризис, теперь образовательный!» — подумал я, но, разумеется, удержал язык за зубами. Что в реальном мире, что в Андерворлде: если мальчик не ходит в школу, значит, на то должна быть крайне серьёзная причина.
Асуна кивнула и задала следующий вопрос, не прекращая мягко улыбаться:
— Понятно. В каком ты классе?
— В третьем начального отделения младшей школы Северной Центории.
Выходит, про восемь-девять лет я угадал. Хотя Фелсий и пытался говорить как взрослый, на деле он всё равно оставался ребёнком. Насколько я мог судить по общению с Лоранней, вряд ли он забросил школу из-за семейных ссор, так что причина, видимо, в травле? Неужели в этом мире ещё остались задиры вроде тех старших аристократов, которые двести лет назад портили нам с Юджио жизнь?
Я решил про себя, что при необходимости лично приду в школу Фелсия и задам его обидчикам трёпку, и терпеливо ждал, пока мальчик гладил Белл по шее.
Он посмотрел сначала на молчавшую Асуну, потом на стоящую у окна Алису и наконец сказал исполненным глубокой муки голосом:
— Я не хожу в школу… потому что мне не даётся меч.
Я ошалело моргал, не сразу поняв, при чём тут меч и почему он должен даваться. Девушки тоже на секунду растерялись, но затем Асуна прикоснулась к своей гейм-мастерской рапире «Блистающий свет» и переспросила:
— Ты об этом? Вас учат сражаться?
— Разумеется. — Фелсий кивнул с недоумевающим видом. — Фехтование — это самая важная часть уроков физкультуры. Те, кто хотят поступить в Академию мечников Центории, должны получить за него высокий балл.
Я ахнул, шагнул к Фелсию и спросил:
— Рыцарей единства уже нет, а академия мечников осталась?! Она всё ещё в лесу пятого района?!
Мальчик посмотрел на меня с испугом, который сменило изумление.
— Вы ведь… господин Кирито, да? Сестра говорила, что вы пришелец из другого мира. Откуда вы знаете про академию мечников?
Во время прошлого погружения я из кожи вон лез, доказывая Стике и Лоранней, что я обычный путешественник, а никакой не Звёздный Король. Похоже, что и Фелсию они сказали то же самое. Хоть мне и стало интересно, как мальчик отнёсся к идее параллельных миров, я решил отложить этот вопрос на потом и заявил, гордо вскинув голову:
— Как же не знать. Я её выпускник!
Уже выпалив эти слова, я понял, что соврал. Мы с Юджио едва успели стать элитными курсантами, когда в мае нарушили Кодекс Запретов и были исключены. К счастью, здесь никто, кроме меня, не знал, что…
Вдруг Алиса нарочито громко прокашлялась, и я виновато втянул голову в плечи. Сразу после исключения именно Алиса Синтесис Сёрти явилась в академию, чтобы арестовать нас. Но сейчас девушка сохранила невозмутимый вид, понимая, что правда сгубила бы в мальчике на корню все ростки уважения ко мне.
К счастью, Фелсий ничего не заметил и воскликнул с горящими глазами: