— …Кирито-кун.
Я поднял глаза и увидел, как Асуна залилась краской.
— Ты что, не знаешь? Нас отлично видно из столовой.
— Чего…
Я посмотрел поверх деревьев — и точно, отсюда можно было разглядеть здоровенное окно на верхнем этаже школы. Я поспешно отдёрнул руки.
— Ох уж… — с неверящим видом вздохнула Асуна и вновь отвернулась. — Не буду кормить такого легкомысленного типа.
— Аа, пощади, умоляю.
Я отчаянно заизвинялся, и несколько секунд спустя Асуна наконец улыбнулась и открыла свою корзинку. Достала оттуда круглый свёрток в бумажных полотенцах и протянула мне.
Я взял его и тут же с нетерпением развернул: внутри обнаружился большой сэндвич, из которого торчали листья салата. От запаха у меня сразу заурчало в животе, и я, недолго думая, отхватил здоровенный кусок.
— Это… у него вкус как…
Жадно прожевав и глотнув, я с выпученными глазами повернулся к Асуне. Та сказала с улыбкой:
— Э-хе-хе. Вспомнил?
— Как же я могу забыть. Такой же сэндвич я ел на семьдесят четвёртом уровне…
— Да, воспроизвести соус было трудновато. Что за бессмыслица… лезть вон из кожи там, чтобы сымитировать вкус реальности… а теперь я вернулась и лезу из кожи здесь, чтобы воспроизвести вкус того мира.
— Асуна…
Мне отчётливо вспомнились те полные счастья дни, и на меня нахлынули эмоции. Я снова взглянул Асуне в лицо.
Ответив мне таким же прямым взглядом, Асуна улыбнулась и прошептала:
— У тебя майонез на губе.
К тому времени, когда я дожевал два своих больших сэндвича, а Асуна — свой маленький, большая перемена уже почти закончилась. Асуна налила из маленького термоса травяной чай и, держа бумажный стаканчик обеими руками, спросила:
— Кирито-кун, какие у тебя уроки после обеда?
— Сегодня ещё два урока… Слушай, они сейчас пишут не на доске, а на сенсорной панели, мы пишем не в тетрадках, а в планшетниках, а домашку нам отправляют по сети. Если так, с равным успехом можно было учиться дома.
Асуна захихикала, слушая, как я жалуюсь.
— Панели и компьютеры — это временно. Скоро школы перейдут на голографические проекторы… И кстати, благодаря этой школе мы с тобой можем так вот встречаться.
— Вообще-то это так, конечно, но…
Хотя у нас с Асуной одни и те же факультативы, но разные года обучения, а значит, и разная программа, так что встречаемся мы только трижды в неделю.
— И, похоже, эта школа должна стать моделью школы нового поколения. Так отец говорит.
— Хехх… Сёдзо-си — как у него дела?
— Более-менее. Хотя какое-то время он был очень подавлен. Он решил, что совсем не разбирается в людях. Ушёл с поста гендиректора и вообще частично отошёл от дел. Он не знает, как выкинуть из головы тяжёлые мысли. Ну, если он найдёт себе хобби, с ним скоро всё будет в порядке.
— Понятно…
Потягивая чай, я следом за Асуной поднял глаза к небу.
Суго. С точки зрения Сёдзо Юки, отца Асуны, этот человек был подходящим кандидатом в мужья его дочери.
Даже после того, как Суго арестовали на больничной парковке в тот снежный вечер, он так отчаянно изворачивался, что аж противно было. Молчанка за молчанкой, отрицание за отрицанием, и в конце концов он попытался перевалить всю вину на Акихико Каябу.
Но один из его подчинённых сознался во всём, как только его притащили в качестве подозреваемого. Когда на свет выплыл тот факт, что триста игроков, не вернувшихся из SAO, удерживались взаперти на сервере в иокогамском отделении «Ректо Прогресс» и подвергались там бесчеловечным экспериментам, все пути к бегству для Суго оказались отрезаны. Суд уже начался, и Суго сразу потребовал психиатрического освидетельствования. Главным обвинением значилось причинение вреда здоровью, но общественность весьма занимал вопрос, добавятся ли к нему ещё и обвинения в похищении людей и в незаконном ограничении свободы.
То, над чем этот мерзавец работал, — злодейские исследования по промывке мозгов с помощью технологии Полного погружения, — в итоге оказалось воспроизводимо исключительно на Нейрошлемах первого поколения. Но почти все Нейрошлемы, по идее, уже были уничтожены; а кроме того, как раз из результатов Суго стало понятно, что возможно разработать контрмеры.
К счастью, триста невозвращенцев совершенно не помнили, что были подопытными кроликами в экспериментах. Их мозгу не было нанесено никакого вреда, ни один из них после возвращения не выказывал никаких психических расстройств. Нам сказали, что после соответствующего лечения все они смогут влиться в общество.