— Ты опоздала.
Асуна взглянула на настенные часы, показывавшие ровно половину седьмого. Однако не успела она хоть что-либо возразить, как голос раздался снова:
— Впредь приходи к столу за пять минут.
— Прости, — прошептала Асуна, подошла к столу, приминая длинный ворс ковра тапочками, и присела на стул с высокой спинкой, всё ещё не поднимая глаз.
В самом центре большой столовой стояли длинный стол и восемь стульев. Асуне предписывалось сидеть на втором от северо-восточного угла. Слева от неё было место брата Коитиро, а во главе стола с восточной стороны — отца Сёдзо, но сейчас оба стула пустовали.
Место напротив и чуть левее Асуны занимала её мать, Кёко Юки. Прямо сейчас она просматривала страницу книги по экономике на иностранном языке, а в руке держала бокал своего любимого шерри.
Для женщины она была довольно высокой, худой, но крепкой, благодаря чему не казалась хрупкой. Блестящие, аккуратно постриженные волосы, покрашенные в каштановый цвет, разделялись пробором точно по центру. Глубокие морщины на переносице, подбородке и вокруг губ придавали её чистому лицу суровости.
Скорее всего, она тщательно добивалась именно этой внешности, чтобы благодаря ей, а ещё острому языку, врождённой дипломатии и предприимчивости обойти всех соперников по факультету и год назад, в возрасте сорока девяти лет, занять кресло профессора.
Когда Асуна села за стол, Кёко закрыла книгу и, не поднимая головы, постелила на колени салфетку. Лишь взяв в руки вилку и нож, она наконец взглянула в лицо Асуне. Та быстро опустила глаза и, шёпотом пожелав приятного аппетита, тоже взялась за приборы.
Какое-то время в столовой стояла абсолютная тишина, лишь позвякивали ножи и вилки.
Сегодняшний ужин состоял из зелёного салата с голубым сыром, бобового крем-супа, белой рыбы-гриль с соусом из пряных трав, хлеба из цельных злаков и чего-то ещё. Кёко рассчитывала и выбирала еду согласно чётким правилам здорового питания, но готовила, конечно же, не сама.
Всё время этого ужина Асуна пыталась вспомнить, с каких пор она начала так нервничать, ужиная наедине с матерью. Возможно, с самого рождения. Она ещё помнила, как та строго отчитывала её за пролитый суп или недоеденные овощи. Уже тогда за столом стояла абсолютная тишина.
Асуна механически поглощала еду, думая о домике в параллельном мире, но тут голос Кёко привёл её в чувство:
— Ты опять включала свою машину?
Асуна мельком взглянула на мать и слегка кивнула.
— Да. Я обещала подругам сделать вместе домашнее задание.
— Его нужно делать самостоятельно, иначе ничему не научишься.
Асуна могла бы возразить, что в любом случае делала домашку сама, но Кёко, очевидно, не поняла бы её. По-прежнему не поднимая глаз, Асуна уклончиво ответила:
— Они все живут далеко отсюда. Но там нам встретиться легко.
— Общение через эту машину нельзя назвать встречей. И вообще, домашнюю работу нужно делать в одиночку. С друзьями одна только игра и получится, — Кёко отпила шерри и заговорила быстрее: — Помни, у тебя больше нет времени на игры. Ты отстала от других на два года и, естественно, должна навёрстывать.
— Я учусь как следует. Я ведь оставляла на твоём столе распечатанный табель с оценками за второй триместр?
— Да, я видела его, но оценки такого рода школы бесполезны.
— Такого рода… школы?
— Послушай, Асуна. В следующем триместре ты будешь, помимо школы, заниматься дома с репетиторами. Причём не через сеть, как нынче модно стало. Они будут приходить сюда лично.
— П-подожди, с чего вдруг?
— Посмотри вот сюда, — оборвала Кёко Асуну не терпящим возражений голосом, взяла планшет и протянула ей.
Асуна нахмурилась и пробежалась по экрану взглядом.
— Что это за… «Программа вступительных экзаменов для переводящихся»?
— Моя подруга — директор старшей школы. Я всеми правдами и неправдами уговорила её разрешить тебе сдать вступительные экзамены на поступление в третий, последний класс настоящей старшей школы, а не той, где ты учишься сейчас. В той школе разрешается сдавать предметы экстерном, так что ты сможешь выпуститься уже в первом триместре. А в сентябре поступить в престижный университет.