Доктор опустился в тихонько скрипнувшее кресло перед мониторами.
— Но, к сожалению, в данном случае мы столкнулись с вирусом, резистентным к лекарствам, — продолжил он. — Когда мать Юки узнала, что вся их семья поражена вирусом, она даже подумывала, чтобы умереть всем вместе. Однако она была католичкой и смогла преодолеть начальный кризис благодаря силе веры и поддержке мужа. Она выбрала путь борьбы с болезнью.
— Путь борьбы?
— Да. Сразу после рождения Юки начали лечить методом высокоактивной антиретровирусной терапии, или ВААРТ. Когда миновал самый опасный этап, она стала бодрой девочкой и, хоть и отставала от сверстников по росту, даже поступила в школу. На детях довольно тяжело сказывается регулярное употребление многочисленных лекарств. К тому же ингибиторы обратной транскриптазы обладают сильными побочными эффектами. Тем не менее Юки держалась и верила, что однажды вылечится. Она почти не пропускала занятия и по успеваемости была одной из лучших в классе. Она завела много друзей. Я видел видеозаписи тех времён — на них она всегда ослепительно улыбается…
Доктор сделал небольшую паузу. Асуна услышала, как он тихонько вздохнул.
— В школе не рассказывали, что Юки заражена ВИЧ. Это обычная практика. И школам, и предприятиям запрещено во время медосмотров проводить анализ крови на ВИЧ. И тем не менее вскоре после того, как Юки перешла в четвёртый класс, родители некоторых одноклассников каким-то образом узнали о том, что она заражена. Слухи распространились быстро. Закон запрещает какую бы то ни было дискриминацию в отношении ВИЧ-инфицированных, но общество, к сожалению, плевать хотело на эти законы. Родители одноклассников требовали исключить Юки из школы, многие стали прямо и косвенно травить её звонками и письмами. Я слышал, её родители боролись изо всех сил, но в конечном счёте им пришлось переехать, а Юки перевести в другую школу…
Асуна молчала, потому что уже не могла говорить, и вслушивалась в рассказ.
— Я слышал, Юки продолжала каждый день ходить в новую школу и ни разу не плакала. Но мир оказался жесток. Именно тогда у неё начало резко уменьшаться число лимфоцитов типа CD4, которые служат показателем силы иммунитета. Другими словами, у неё развился СПИД. Я и по сей день верю, что развитие спровоцировали душевные раны, нанесённые родителями других детей и учителями её старой школы.
Доктор говорил мягко, стараясь не показывать своих чувств, сдерживая их глубокими вздохами.
— Ослабленный иммунитет приводит к тому, что организм атакуют вирусы и бактерии, которые он в здоровом состоянии с лёгкостью отражает. Такие инфекции называют оппортунистическими. Вот и Юки попала в нашу больницу, заразившись пневмоцистной инфекцией. Это случилось три с половиной года назад. Даже здесь Юки всегда была жизнерадостной. Улыбка не сходила с её лица, она говорила, что ни за что не сдастся болезни. Даже во время самых болезненных обследований ни разу не жаловалась. Но…
Доктор замолчал. Асуна услышала, как он ёрзает в кресле.
— Бактерии и вирусы повсюду — и в больнице, и, что самое главное, в теле самого пациента. Даже в больнице риск оппортунистических инфекций сохраняется, и к нему добавляется риск того, что из-за продолжительного ВААРТ вирусы станут резистентными. Следом за пневмонией Юки заразилась кандидозом пищевода. Ровно в то самое время, когда мир трясло от катастрофы с нейрошлемами. Пока шли разговоры о том, чтобы вообще запретить технологию Полного погружения, государство и часть производителей закончили разработку первого прототипа медицинского нейрошлема, то есть Медикубоида, и прислали в нашу больницу для клинических испытаний. Но даже если сделать поправку на испытания, в основе Медикубоида лежал пресловутый нейрошлем, к тому же с увеличенной в разы плотностью электрических импульсов. Никто не мог предположить, как его долговременное использование скажется на мозге. Больница никак не могла найти пациента, который, понимая весь риск, согласится на участие в испытаниях. Узнав об этом, я сделал предложение Юки и её семье…
В ожидании следующих слов Асуна тщательно вглядывалась в лежавшую на кровати Юки и в белый куб, почти целиком скрывавший её голову. Заледенев от горя и ужаса, она не могла ни о чём думать.