— Это самое… прости, — я снова опустил голову. — Ты ведь наверняка хочешь говорить не со мной, а с Юджио.
Щёки до сих пор не снявшей праздничный наряд Сельки порозовели.
— Что на тебя нашло?
— Так ведь уже завтра утром он… Хотя первым делом я должен извиниться. Прости, что увожу Юджио из деревни. Если бы он всю жизнь рубил дерево и никуда не уходил, у вас с ним… могла бы быть семья…
Селька испустила картинный вздох и присела рядом со мной.
— Всё-таки ты и правда… даже не знаю, как описать, — Селька устало покачала головой. — Ладно, неважно. Да, мне и правда немного грустно, что Юджио уходит, но я рада. С того самого дня, когда исчезла Алиса, Юджио словно разочаровался во всём и жил по инерции, но теперь так радостно улыбается. Он сам захотел отправиться на её поиски. Хотя мой отец не подаёт вида, но я уверена: он тоже счастлив, что Юджио не забыл Алису.
— Ты правда так думаешь?
Селька кивнула и посмотрела на полную луну за окном.
— Ты знаешь, я отправилась в ту пещеру не потому, что хотела притронуться к земле королевства тьмы, как это сделала сестра. Я знала, что мне никогда в жизни не хватит на это духа. Знала, но всё равно хоть немного хотела пройти по её стопам, зайти как можно дальше, подойти к той самой черте, которую не смогу переступить… Чтобы окончательно убедиться, что я никогда не смогу заменить Алису.
Какое-то время я молча обдумывал смысл её слов, а затем покачал головой:
— Нет, ты молодец. Обычная девочка на твоём месте сдалась бы уже у моста рядом с деревней, посреди лесной дороги или у входа в пещеру. Но ты зашла в её самые тёмные глубины и нашла лагерь гоблинов-разведчиков. Никто другой не смог бы так поступить.
— Никто другой не смог бы? — Селька сделала большие глаза.
Я кивнул:
— Не думай, что ты просто замена Алисе. У тебя есть талант, которого нет больше ни у кого. Тебе просто нужно постепенно развить его.
На самом деле я не сомневался, что Селька и впредь будет осваивать священные заклинания ускоренными темпами, ведь она прогнала гоблинов вместе с нами и подняла себе уровень системных полномочий.
Но главное даже не это. Она спросила себя, кем хочет быть на самом деле, и нашла ответ. Именно он придаёт ей больше энергии, чем всё остальное, ведь вера в себя — самая могущественная сила, которая только может родиться в душе человека.
Поэтому скоро и мне придётся задать себе вопрос, который я столько времени откладывал на потом.
Кто я? Что это за сознание, которое я называю «Кирито» и «Кадзуто Киригая»? Это мой настоящий флактлайт, который живёт в мозгу? Или же копия, которую STL снял с моего тела и сохранил на каком-то носителе?
Узнать ответ можно только одним способом.
Юджио, Селька и все прочие обитатели Андерворлда, обладающие искусственными флактлайтами, в принципе не могут нарушить Кодекс Запретов и закон Империи. Сам я могу нарушать запреты, но это всё равно не доказывает, искусственный я или настоящий, ведь я понятия не имею, в чём эти запреты состоят. Иначе говоря, местные правила не записаны в мою душу.
Поэтому вместо этого я должен проверить, смогу ли нарушить собственные моральные устои — те правила, которые свято соблюдал всю жизнь. Задумка вертелась в голове уже несколько дней, но претворить её в жизнь оказалось непросто. О том, чтобы грабить жителей деревни или ранить их мечом, не может быть и речи, а клевета слишком мелкий проступок, чтобы делать однозначные выводы. Поэтому на ум пришло только одно.
— Чего тебе?
Я потянулся к щекам недоумённо моргающей девочки, в мыслях прося прощения у Асуны и Юи.
— Прости, — сказал я теперь уже Сельке, подался вперёд и коснулся губами бледного лба под украшенными ободом волосами.
Селька вздрогнула, но и только. Целых три секунды она сидела неподвижно, но, когда я отпрянул, налилась краской до ушей и впилась в меня взглядом.
— Что… ты сейчас…
— Это, так сказать, «обет мечника», — не слишком правдоподобно оправдался я, в мыслях проникаясь важным открытием.
У меня получилось сделать то, чего не сделал бы настоящий я. А значит, я и есть настоящий: копия флактлайта не приблизилась бы ко лбу Сельки.
Пока я раздумывал, Селька подняла правую руку и потрогала свой лоб, не сводя с меня глаз.
— Обет… — прошептала она на выдохе. — Не знаю, какие порядки приняты у вас в стране, но если бы ты поцеловал меня не в лоб, а в… сюда сейчас же прилетел бы рыцарь единства, ведь это нарушение Кодекса Запретов.
Одно слово она прошептала так тихо, что я его не расслышал, но решил не переспрашивать.