Но для этого, конечно, требуется много сил и времени. А как же иначе? Ведь нужно разобраться с самой сердцевиной проблемы, а эта сердцевина — та самая, воображаемая штуковина под названием «я».
Вообще-то, разделаться с этой проблемой не так уж и сложно. Тебе, ведь, по сути и не с чем разделываться. Тебе лишь нужно увидеть иллюзию такой, как она есть — как иллюзию. Всё равно, что понять что за занавеской прячется не жуткий серийный убийца, а твоя младшая сестра. Ну, конечно, если только твоя младшая сестра и вправду не является серийным убийцей — но ты же понимаешь, о чём я.
Однако ты выращивал и пестовал эту иллюзию в течение многих лет. Ты защищаешь её с яростью медведицы, защищающей своих медвежат. Ты за неё порвёшь любого! И если тебе кто-то заявляет, что это иллюзия, ты считаешь, что он просто сбрендил. Или же ты считаешь его каким-то великим мистиком, достигшим такого уровня реализации, что тебе и не снилось. Это вообще круто! Отличная отговорка, чтобы ничего не делать.
К сожалению, ничего не делать не выйдет. Всегда есть, над чем работать. Я мне нужно вернуться к рассказу про наше панк-рок-шоу.
Музыку, которую мы играем, принято называть агрессивной. В одном детективном сериале её даже напрямую связали с убийством. Но, наперекор этому стереотипу, тот клуб, где мы собрались все вместе отжечь, был наполнен любовью. Очень клёво увидеться со старыми друзьями, которых давно не видел. Все наши былые разногласия теперь сгладились. Когда-то у нас были серьёзные тёрки по поводу того, должны ли панк-рокеры затрагивать политику. Тупая, конечно, тема, хрен знает, откуда она пошла, но тогда, в 1983 на двух полюсах этого спора были конкретно политизированные Zero Defects и конкретно аполитичные Agitated. Я практически забыл про это всё, пока не взял в руки пластинку — сборник наших групп «Новая надежда», который в те времена сделал Том Дарк, певец команды Dark.
Каждая группа оформила тогда свою страничку в буклете к пластинке. Страничка Zero Defects была исписана строчками из песен про Рейгана и атомную бомбу, с нашим фото, на котором мы старались выглядеть, как коренные американцы — с индейскими перьями, бахромой и томагавками. Аgitated на своей страничке прямым текстом посылали всех политизированных панк-рокеров того времени нахер. И вот теперь, спустя 20 лет, я играю вместе с обеими группами. Когда Agitated пригласили меня, я и не подумал, что это может быть как-то не так воспринято, хотя в былые времена это могло бы считаться предательством.
Но нынче у нас никаких разногласий не было и в помине. Атмосфера шоу была сугубо позитивная. Все интервью, которые я записывал для своей документалки, получались просто превосходно. Двадцать лет назад они тоже, наверняка, получились бы клёвыми, но тогда для нас было круто выглядеть мрачными и пессимистичными — и это как раз одна из тех причин, которая подтолкнула меня уйти со сцены. Хотя я был нормальным таким пессимистом, всё же постоянно ненавидеть всё и вся было для меня слишком. Не по кайфу мне постоянно зависать на негативе.
С другой стороны, я однажды чётко узнал, что случается, если ты пытаешься постоянно мыслить позитивно. Тогда я жил в Кенте, в «модельном» доме — он так назывался потому, что в нём жили члены группы f-Model, которые вписывали к себе всех, кто хотел тусоваться с ними. В то время, как я туда вселился, группа уже почти развалилась, но дом всё ещё носил их название, и так продолжалось ещё несколько лет, пока какие-то риэлторы не вычистили его, отремонтировали и превратили в милый дуплекс для благополучных семей. И это хорошо, я вам скажу.
Так вот, среди жильцов того дома была одна девица, имени которой я уже не помню. Назовём её условно Дебби, потому что выглядела она порой реально немного дебиловато. Она жила по-соседству со мной и училась то ли на социологии, то ли на психологии. И она была постоянно на своём допинге позитивного мышления — вечно улыбалась, была приветливой и готовой прийти на помощь. Нетрудно представить, как это выглядело в доме, полном угрюмых панков, но сколько бы над ней ни смеялись или издевались, её не брало.
Она тогда работала над книжкой, которую собиралась назвать «Бабочка». То ли это была какая-то новелла, то ли автобиографический роман, но что бы там ни было — это должно было стать, как я понял, её позитивным даром этому мрачному миру.
У Дебби было много способов мотивировать себя к работе над ней. Например, она размашисто написала толстым маркером на стене у холодильника «Бабочка 1983 Да!!!». Видимо, она считала, что писать на стенах, живя в панковском доме — это самое то. Но, вообще-то, мы старались обходиться как раз без этого, потому что хорошо представляли себе, во что превращаются дома после того, как в них начинают расписывать стены. Там, где все подряд пишут на стенах, там на них и писают. Дебби, похоже, была озадачена такой нашей реакцией на её декоративное творчество.