Но независимо от того, можем ли мы распихать то, что переживаем, по головным ящичкам с культурно промаркированными ярлычками или нет, это не так уж важно. Буддийское понимание — это не то понимание, что укладывается в мысли. Это, скорее, лишь одна грань реальности. Это не значит, что переживаемое нами имеет некоторый смысл; это значит, что всё переживаемое и есть смысл. Перефразируя Догэна, можно сказать, что ты понимаешь этот смысл, используя всё тело, весь разум и весь мир сразу.
Настоящее понимание возникает, когда ты проникаешь в самую глубину реальности, когда ты видишь всё таким, как оно есть, без вмешательства твоих идей о том, что это такое. Одним мозгом это делать не получается. Это не рассудочное понимание. Любые такие попытки оказываются бессмысленны.
Буддизм вполне может принять, что сознание — это лишь электричество в мозге, но при этом он избегает как материализма, так и нигилизма, потому что также ставит под вопрос и наши идеи о том, чем же является это электричество. А это ведь удивительная штука! Мистическая! Без дураков. Ты только посмотри, что оно творит прямо сейчас. Оно создаёт целые миры всего лишь из каких-то закорючек текста. Бегая глазами по строчкам, ты читаешь мои мысли. Более того, глядя на эти значочки, мы можем общаться с Догэном — парнем, умершем за восемьсот лет до рождения наших дедушек. И это только малая толика того, на что способны эти электрические импульсы в мозге!
Некоторым людям очень интересно, выживает ли сознание после смерти мозга. Но сам же этот интерес возникает в результате работы мозга. Индивидуальное эго пытается прикинуть, какое будущее ему уготовано. Однако само представление о том, что ему что-то уготовано, создано этим же самим индивидуальным эго. И как таковое, оно вообще вряд ли имеет отношение к реальности.
Своё объяснение того, каким образом весь этот материальный мир оказывается иллюзией, Догэн даёт в главе под названием «Мучу-сетцу-му», что означает «Проповедь о сне во сне».
В те времена, когда Догэн написал её, это было расхожим выражением. Огромное количество буддистов понимали его в том смысле, что весь мир нереален, подобно сну, а буддийские учителя говорят о нереальности, пребывая посреди нереальности. Догэн понимал это совершенно по-другому.
«Открытое настежь мироздание — это состояние сна, - писал он. - Этот сон полон сотнями ясных-преясных вещей, но именно в этот момент мы сомневаемся, что это так. Это момент смущения». Фраза «сотни ясных-преясных вещей» связана с древним буддийским выражением, по-японски звучащем как «мэймэй тару хякусо» и означающим буквально «сотни ясных трав». Травы тут были поэтическим образом всяческого множества и разнообразия, чем-то похожего на то, как мы говорим «всё такое». В общем фразу Догэна можно перефразировать так: «полно всего такого очевидного».
Итак, для Догэна материальный мир нереален, как сон, однако этот сон и есть наша реальность. Мы можем толком не понимать, что же такое реальность, но это и есть наш способ её восприятия на данный момент. И это всё, что у нас есть. Чего тебе ещё надо? С одной стороны, правильно и полезно понимать: то, что мы воспринимаем — это не вся реальность. Но с другой стороны, нам совершенно незачем портить всю картину выдумками о том, какова же «настоящая реальность» и что она находится где-то в каком-то другом мире, недоступном для нашего восприятия. Как и незачем нам получать какое-то специально выписанное просветление, чтобы по-настоящему жить своей жизнью.
Догэн продолжает: «Люди, не желающие изучать истины Будды, сталкиваясь с учением о сне во сне, по своей нерадивости полагают, что говорится про выдумывание чего-то несуществующего; они полагают, что это будто бы переливание пустого в порожнее. Но это не так. Даже при переливании пустого в порожнее мы должны приложить все силы к тому, чтобы исследовать в практике ясность выражения слов о пустом и порожнем». То есть, даже если мы сомневаемся в нашей реальности, эти сомнения и есть наша реальность. Поняв это, поймёшь всё.
Всё это было сказано не для того, чтобы отбросить обвинения Койна или сказать, что он неправ. Наоборот, я рекомендую и его тексты, и его пластинку, особенно песню «Бессознательный крик». К тому же, выводы Уэйна вполне соответствуют буддийской точке зрения, так что пусть они и станут завершением этой главы: