«Повернуться спиной к правде — неверно. Правда — это само стремление к чему либо и от чего либо, и каждый момент такого стремления в том или ином направлении есть сама правда».
Что он тут говорит? Да всё же понятно. Даже сама твоя устремлённость к истине или от неё, само это действие является правдой. От правды никуда не денешься. Отворачиваешься от неё, а она — вот, прямо перед тобой. Повернись к ней — так она уже там. Весь фокус в том, чтобы научиться видеть правду любого момента, неважно, что в этот момент происходит. При этом представлять себе нечто, что должно быть правдой, а потом пытаться найти это — абсолютно бессмысленно.
В общем, все эти крутые напряги по поводу достижения Того Самого Просветления, освобождающего от всех проблем, и есть самая главная проблема. Обломно, да? Такие дела.
Воля к правде означает намерение найти то, что на 100% без фуфла. Это означает волю — в смысле волеизъявление — увидеть и принять правду, независимо от того, приятна тебе эта правда или нет, независимо от того, хочешь ли ты, чтобы это было правдой или соответствует ли это твоим фантазиям о том, что такое правда, а также тому, что ты привык считать правдой. Эта абсолютная, высшая, пробуждённая истина — это то, что есть прямо здесь и прямо сейчас. Если ты не видишь правды прямо здесь и сейчас, то каких бы там просветлений ты не достигал, ты всё равно не сможешь понять правды таких состояний.
Некоторым эта идея, что просветление — это то, что здесь и сейчас, оказывается совершенно непонятной. Да что может быть такого в этом «здесь и сейчас»? Чушь какая-то! Должно быть что-то ещё, что-то совсем другое. Мы же уверены, что за всем, самым клёвым в жизни, нужно хрен знает куда лезть, потому что здесь-то ни хрена такого нет!
Таким вот людям у меня есть кое-что насчёт того, почему даже состояние высшего запредельного просветления ничем не лучше состояния отмывания непонятного происхождения зелёно-коричневой массы с протектора твоих шузов Converse.
Я уверен, что у любого моего читателя есть что-то такое в доме или где-нибудь в гараже, чего когда-то так сильно хотелось, что ни о чём другом и мысли не было. Может быть, ты отвалил туеву хучу бабла за ту жемчужного цвета индивидуальной сборки гитару Гибсон, ради которой ты вкалывал до темна, не ходил выпить пива с друзьями и экономил на обедах. Или, может быть, у тебя есть что-то очень редкое, чего ты очень долго искал. Может быть, ты облазил весь интернет и проиграл дюжину ставок на eBay, чтобы наконец заполучить настоящий, чёрный, сияющий в темноте шлем властелина вселенной. В общем, что бы это ни было и как бы тебе это не досталось — в один прекрасный момент это стало твоим. Ну, и как ты теперь себя чувствуешь? Задумайся об этом на минуточку.
Как мне кажется, тут есть разные варианты. Некоторые становятся просто одержимы своей собственностью. Они её всячески начищают, ставят в стеклянные короба, даже страхуют. Они делают всё, что только могут, чтобы сохранить это таким, каким оно было в тот момент, когда оно им досталось. И не дай бог, если с этим что-то будет не так! Малейшая царапина или случайный чих просто сорвёт им клапан. За всем этим стоит их представление, что сохраняя это Нечто в первозданном виде, они таким образом сохраняют тот восторг, который они испытали, когда заполучили это Нечто. А когда мы проделываем такое с людьми, которых считаем своими, то это уже становится куда большей проблемой. Но отложим это пока в сторону.
Другим нравится создавать коллекции, в которой каждое такое Нечто является образцом какой-то категории. И они пытаются собрать все возможные образцы в каждой категории, перелопачивая целый мир в поисках чего-то такого, чего у них ещё нет — и всё это только для того, чтобы ещё раз пережить тот восторг, когда Нечто, не важно, что это было, появилось у них в первый раз. Очень быстро у них накапливаются огромные коллекции всякого фетиша. Я лично именно такого варианта особенно опасаюсь, так как имею к этому склонность. У меня ведь есть своя научно-фантастическая коллекция, которая вполне может впечатлить…
Со своим так называемым «опытом просветления» немалое количество людей поступает точно так же. Одни становятся одержимы тем, чтобы всеми силами остановить прекрасное мгновение, когда их озарило, как разрядом молнии, сияющее ясностью понимание. Они пытаются зафиксировать этот момент раз и навсегда. Те, кому удаётся убедить других, что им удалось невозможное, могут вести в целом весьма неплохую жизнь в роли гуру или распространителей вечной космической истины, похожей на гигантский шоколадный батончик.