— Бесполезно, — говорит Чжан Хэй, разматывая тряпку, намотанную на лезвие его Ущербной Луны: — когда Второй Брат в такой вот транс впадает — бесполезно пытаться его дозваться. Во время битвы с Черным Братством после того, как он одержал победу над их вождем, Быкоголовым Ма Тэном — он тоже впал в прострацию. И в таком вот виде просидел три часа. Думали, что он поранился или там у него внутренние повреждения, а он оказывается увидел птичку, которая села на плечо убитого Ма и его поразил контраст между «торжеством жизни и вечным покоем смерти». Он сел и написал песню. Как там… «Песнь о смерти Быкоголового Ма, третьего сына торговца соломенными сандалиями из уезда Чаньюэнь, вождя Черного Братства, владеющего грозным посохом Семи Звезд и кинжалом Полнолуния, павшего от руки этого скромного Гуань Се, которого поразил контраст между мертвыми глазами Быкоголового Ма и желтой птички, усевшейся ему на голову, в результате чего он и написал эту песню.»
— Ого. — Сяо Тай проникается масштабом происходящего и с невольным уважением смотрит на Второго Брата: — так это надолго?
— Смотря что его поразило. — пожимает плечами Чжан Хэй: — а Имперские хранилища зерна стали такими сразу после как Чжао Туй и его заклинатели устроили восстание Тридцати Семи Мстителей.
— Если госпожа позволит этому ничтожному Лу Су сказать слово, — говорит Лу Су, командир наемников и кланяется. Сяо Тай кивает, разрешая «этому ничтожному» говорить. «Этот ничтожный» уверено держится в седле, на спине у него висит большой меч дао, у седла прикреплен колчан со стрелами и лук. Луки в империи не уважают, тут все больше с арбалетами носятся, а этот лук — композитный, составной, явно с северных окраин. Такие луки у монголов и кипчаков популярны. Если бы не шелковые одежды, выдержанные в красном и черном — можно было принять этого Лу Су за кочевника, как и всех его воинов. Им бы еще шапки, отороченные мехом и круглые щиты да копья и все, готовые рейдеры с северных границ.
— Чжао Туй, известный как Потрясатель Основ и Кинжал в Спину, затаил злые помыслы против Срединной после того, как предыдущий император прибил его отца к деревянному ослу, мать отдал в наложницы генералу гарнизона, а самого Чжао, который тогда был малолетним — выбросил умирать в степи. Однако его подобрали северные кланы заклинателей и воспитали как Мстителя. Через двадцать лет Чжао Туй напал на северные границы Срединной Империи. Однако он прекрасно понимал, что его сил недостаточно для того, чтобы сражаться с войсками Империи в открытом бою. Тогда Чжао Туй воскликнул «даже тигр умирает с голоду, если нефритовые чаши пусты»! И тогда его воины перемазали лица черным и стали прятаться в лесах, нападать на караваны с провизией, а хранилища зерна — подожгли. В те времена хранилища еще были простыми складами с соломенными крышами и поджечь такой не представляло трудности. Очень быстро все продовольствие в округе либо сгорело, либо было в руках у Мстителей. Имперская Армия стала страдать от голода и начала отступать к Столице. Чжао Туй и его Тридцать Семь Мстителей отрезали все пути поставки продовольствия и к Столицей армия пришла вполовину от своего прежнего состава.
— Классическая партизанская тактика, — задумчиво говорит Сяо Тай: — перерезать пути снабжения, избегать открытых столкновений. Но как это связано с этой крепостью? Мстители потерпели поражение, и Император велел укрепить хранилища, чтобы такое не повторялось?
— Почти. Император действительно велел построить крепости, которые одновременно являются опорными пунктами и складами, теперь зерно хранится под землей, нет соломенной крыши, на которую достаточно бросить факел или выстрелить стрелой с горящей паклей, а еще есть высокие стены и вооруженный гарнизон, пусть и немногочисленный, но достаточный чтобы отбиться и продержать осаду некоторое время даже против армии. А уж от кучки рейдеров или партизан и вовсе может сражаться годами. Однако… Мстители не потерпели поражение. Чжао Туй и его отряды Мстителей захватили столицу и основали новый императорский род, а сам Чжао Туй принял имя Император Жао Мин и основал новую династию.
— И конечно же принял меры, чтобы его армию нельзя было уморить с голоду партизанскими набегами, построив крепости. — кивает Сяо Тай: — в особенности потому, что кто-кто а уж он-то знал как это делается.
— Поистине разум госпожи словно алмазная игла, пронзающая мироздание, — кланяется Лу Су.
— Ну хорошо. — говорит Сяо Тай и снова смотрит на стены крепости и флаги над ней: — и какой у этого Лу был план?
— Командир Лу сказал, что нам достаточно тихо подойти к крепости, гарнизон тут немногочисленный и госпожа сможет перелететь через стену и убить их всех, а потом открыть нам ворота. — говорит Лу Су. Сяо Тай смотрит на него в упор, но тот и усом не ведет.