В этот момент Гу Тин срывается с места и бежит прямо на своего противника, сжимая в руке, откинутой в сторону меч, выданный ей Сяо Тай. Толстяк Мо вскидывает свои топоры и скалится, обнажая кривые, желтоватые зубы в презрительной усмешке. Он легко отбивает удар мечом в сторону. От соприкосновения металла летят искры, Гу Тин припадает к земле и пытается достать его кончиком лезвия, делая глубокий выпад, но Толстяк просто поднимает ногу, оказываясь вне досягаемости, тут же обрушивает на нее сверху один из своих топоров, превращая его лезвие в расплывчатую, сверкнувшую на солнце дугу. Гу Тин отпрыгивает назад, едва коснувшись ногой земли — наклоняется, сжимается, снова бросается вперед и ее меч превращается в молнию, жалящую со всех сторон. Летят искры, Толстяк Мо делает шаг назад, отражая атаки.
— Эта Гу Тин не так уж и плоха во владении мечом, — замечает Третий Брат Чжан, поглаживая свою бороду: — кто бы мог подумать.
— Ремесло певицы в театре подразумевает владение оружием и своим телом, пусть даже только для показательных выступлений, но все же. — говорит Сяо Тай: — кроме того, быть певицей в провинции вовсе не так уж и безопасно. Назойливые поклонники, настойчивые предложения, конкуренты… опять-таки разбойники на дорогах шалят.
— И не говори. — кивает головой Чжан Хэй, внимательно следя за поединком: — шалят разбойнички. Я рассказывал, как на нашу телегу напали? Ужас, честному человеку по дорогам не пройти.
— Вот потому я и хочу страховые полисы ввести для защиты честных людей от разбойничьих нападений. Вот только найду способ водяные знаки на бумагу наносить для защиты от подделок и сразу же приступим. — говорит Сяо Тай: — правда таким «честным людям» как ты оно без надобности, но вот торговцам очень даже пригодится.
— Угу. — кивает Чжан Хэй: — твоя Гу Тин неплоха. Умеет мечом махать, даже лучше, чем ты. Вот только этого недостаточно.
— Что? — Сяо Тай бросает взгляд на поляну. Гу Тин старается, она везде, и сверху и снизу и со всех сторон, ее меч мелькает в воздухе языком атакующей змеи, но… Толстяк Мо стоит на месте как вкопанный и легко отражает все ее удары — лезвием топора! Каждый понимает, что для того, чтобы отражать атаки меча — топором, нужно как минимум быть сильнее и быстрее атакующего. А еще — читать его как открытую книгу.
— Он с ней играется. — говорит Сяо Тай: — показывает какая между ними разница. Словно кот с мышкой.
— Недостойно бойца, — ворчит Чжан Хэй: — если ты сильнее, нельзя вот так… разрубил бы ее и все дела…
— Гу Тин… — сжимается рядом Минмин и прижимает к груди свой бронзовый котелок: — пожалуйста… госпожа!
— Что тут госпожа сделает… — ворчит Сяо Тай, мысленно примериваясь к бойцам. Нет, больно далеко она сидит, не успеет. Конечно, при том, что Гу Тин владела сценическим фехтованием, умением красиво махать мечом на публику, перед настоящим бойцом она была словно бумажный тигр — красиво выглядела, но по сути являлась лишь жертвой. Только вопрос времени…
— Дзинь! — в очередной раз лезвие меча сталкивается с плоскостью топора, но на этот раз Толстяк Мо поворачивает рукоять к себе и… меч цзянь серебристой рыбкой выскальзывает из руки Гу Тин и описав красивую дугу — втыкается в траву на краю поляны.
— Мамочки! Пресвятая Гуаньинь! — восклицает Минмин. Сяо Тай оценивает ситуацию. На поляне стоят напротив друг друга — здоровенный мужчина с двумя топорами и хрупкая, безоружная девушка.
— Исход поединка решен. — говорит Чжан Хэй: — жаль твою подругу.
— Я согласна. Исход действительно решен. Но если кого тут и жаль, то это Толстяка Мо. — отвечает Сяо Тай: — хотя его-то мне ни капельки не жалко. Сам напросился.
Глава 24
Искусству фехтования на коротких мечах цзянь ее обучала мать. Она так никогда и не узнала кто ее отец, выросла в большой семье бродячих артистов небольшого театра, который путешествовал вдоль побережья. Так что то, что обычно выпадает на долю отца — взяла на себя ее матушка, или как ее называли в труппе — Кривая Гу Лань. Кривой ее звали потому, что страшный шрам пересекал ее лицо, шрам из-за которого ее правый глаз вытек и она носила матерчатую повязку, закрывающую пустую глазницу.