— Пятый Брат! — встает со своего места Седьмая: — разве поединок не окончен? Одна из сторон не может сражаться! У нее меч выбили.
— Согласно правилам, бой не останавливается, пока кто-то не сдастся, не умрет или же обе стороны не будут в состоянии вести бой. — меланхолично отвечает Пятый Брат, вынимая изо рта соломинку: — как по мне так уважаемый Мо в состоянии вести бой. Этого достаточно.
— Она же безоружная! А у него — два топора!
— Как будто мне нужно оружие, чтобы справится с ней! — ухмыляется Толстяк Мо и делает несколько шагов назад. Передает кому-то из своей ватаги свои два топора. Разминает плечи и бросает на Гу Тин тяжелый взгляд.
— Ну, что Певчая Птичка, приступим? Помнится мне, что ты у нас девственница, не так ли? Всякое может случится, когда мы с тобой начнем тут бороться… и никто не имеет права вмешаться, не правда ли, просто прекрасно? — он идет к ней, растягивая свои полные губы в усмешке: — что бы я не делал тут с тобой, как бы не развлекался — это все будет просто поединок. Давай сделаем его приятным. Развлечемся. — он оказывается совсем рядом и хватает ее за рукав. Она успевает только придушенно вскрикнуть, как он отрывает рукав ее платья, обнажая плоть.
— Нет! — она закрывается руками, но он ударяет ее по голове, просто бьет наотмашь своей здоровенной, волосатой рукой и она — падает на землю, беспомощная, оглушенная, сбитая с толку.
— Если бы ты приползла ко мне на коленях как прежде — я бы простил тебя, Гу Тин. Но сейчас… сейчас я преподам тебе урок. А потом — убью. Раздавлю тебе голову прямо на глаза у твоей покровительницы. Или вырву ноги. Хотя может быть просто засуну тебе твой меч между ног и проверну… я еще не определился. Сперва я сорву с тебя эти одежды, потому что ты животное, а животным не положена одежда! — он наклоняется к ней, и она закрывает глаза.
Фехтовать ее учила мать. Но это было сценическое фехтование и конечно же эти движения были бесполезными в реальном бою. Но мать учила ее не только фехтованию. Она учила ее как быть артистом, как быть женщиной. Как казаться беспомощной, не будучи таковой. Как казаться сломленной, не сломавшись. И как читать мужчин словно открытую книгу.
Она чувствует, как Толстяк Мо рвет на ней одежду, обнажая плоть. Что же. Она была без одежды перед людьми и прежде. И задолго до того, как разбойники сделали это с ней. В конце концов жизнь бродячего артиста далеко не так безоблачна и приятна. Даже если твой контракт выкупили. Особенно если твой контракт выкупили.
Ее не трогал тот факт, что сейчас она окажется обнаженной перед всеми разбойниками Летнего Лагеря. Ее даже не трогал тот факт, что Толстяк Мо сейчас изнасилует ее перед всеми, она могла пережить и это. Но позволить ему убить себя или уронить репутацию Седьмой Сестры, этого она не могла.
Седьмая Сестра спасла ее от мучительной смерти и издевательств. Седьмая Сестра показала ей путь. Седьмая Сестра отнеслась к ней как своей младшей сестренке, не задирала нос, не считала ее недостойной или порочной, грязной девкой. Седьмая Сестра сияла словно солнце в вышине и она, Гу Тин — решила сделать все, чтобы однажды стать достойной этого сияния и помочь Седьмой Сестре воплотить в жизнь все ее мечты. Ее мать учила ее, что они, бродячие артисты — не выбирают себе покровителей. Что она должна казаться слабой и беспомощной, чтобы однажды какой-нибудь покровитель выкупил ее. Чтобы она оказалась словно райская птичка — в золотой клетке, избалованная деньгами и вниманием. Но… с нее довольно клеток! И неважно — золотых или бамбуковых.
Она открывает глаза и встречается взглядом с Толстяком Мо. Он смотрит на нее торжествующе, шарит у себя в штанах, придерживая ее свободной рукой. Как предсказуемо. Забавно, насколько эти мужчины думают, что контролируют ситуацию, когда на самом деле…
Острое лезвие длинной заколки скользнуло ей в ладонь. Она не умела фехтовать по-настоящему. Она не умела драться. Не умела вести сражение или поединок. Искусство бродячих артистов — пресекать бой. Заколка входит в тело Толстяка Мо как в мягкое масло, это фактически обоюдоострый стилет, у Толстяка много сала, оно защитило бы его от короткого ножа, но не от кинжала. Лезвие входит прямиком в нервное средоточие, в Срединный Даньтянь, парализуя его и заставляя выпучить глаза и замереть. Никто не должен был заметить ее движения, но это и не важно. Она отталкивает Толстяка Мо в сторону, он грузно валится набок, выпучив глаза и подергивая руками, не в силах двигаться.