— Но в любом случае буду рада такому союзнику, — серьезно кивает она: — а то у меня с Первым Братом постоянно какие-то непонятные конфликты на пустом месте. А я стараюсь.
— Не стоит относиться к нему строго, Седьмая, — говорит Гуань Се, думая о том, как же поступить. Он все еще не уверен, но сейчас, пока она расслаблена — он может получить ответ на свой вопрос — кто она.
— Да я и не отношусь, — машет она рукой: — просто немного обидно. Стараешься тут, стараешься. А к тебе как к Золушке относятся — перебери рис и гречку, посади два розовых куста и познай самое себя, а только потом на бал. Ладно, вернемся из рейда, там посмотрим… — добавляет она многозначительно и Второго Брата прошибает холодный пот. Там разберемся… неужели она решила перестать скрываться и по приезду убьет Первого Брата, чтобы возглавить Братство? Обычай поединков у Братства продолжает собирать кровавую жатву и если она бросит вызов Первому — тот не сможет отказаться.
— Госпожа Кали! — говорит он и видит, как она — вздрагивает и поворачивается к нему. Все, ошибки быть не может, это она, Госпожа Кали, глава Секты Темных Кинжалов, единственная за последние сто лет, кто превзошел Небесный Уровень. Та, которая в одиночку вышла против объединенной силы шести сильнейших кланов Поднебесной и поубивала большую часть их заклинателей. Та, чье тело так и не нашли.
— Госпожа Кали! Пожалуйста, не убивайте Первого Брата! Он вам пригодится! — шепчет он ей и она хмурится.
— И ты туда же. — говорит она: — то тебя нельзя убивать, то Первого Брата. Да не буду я вас убивать. Зачем мне это?
Глава 10
— Хм. — говорит Старшая Седьмая Сестра Сяо Тай и смотрит на хранилище. Честно говоря, она ожидала увидеть склад, амбар, сарай, все что угодно, но только не крепость. Самую настоящую крепость, с высокими стенами, караульными на стенах, башнями с бойницами и развевающимися флагами.
— Как-то немного перебор для склада, нет? — спрашивает она у Второго Брата, который стоит рядом. Второй Брат Гуань Се чешет свою бороду и в свою очередь смотрит на крепость.
— Седьмая Сестра сама знает почему, — отвечает он, ловит ее взгляд и слегка меняется в лице: — ах, да. Седьмая «не помнит». Но вам повезло, у вас есть Гуань Се, который обязательно объяснит почему. Об этом событии в свое время было написана сага в трех действиях и с одной битвой. Сага о тридцати семи заклинателях или о Мстителях Северных Окраин. — Второй Брат достает цитру и откашливается.
— Ээ… а можно покороче? Есть версия для двоечников? Адаптированная и современная, краткое содержание предыдущих серий? — уточняет Сяо Тай и Второй Брат на некоторое время подвисает.
— Интересная идея, — говорит он: — Госпожа как всегда права. А что, если создать короткие версии классических произведений? Некоторые назовут это кастрацией, назовут кощунством и издевательством, однако Седьмая смотрит в корень. Если создать короткие версии, то многие смогут прочесть их или услышать и узнать о славных героях прошлого и настоящего. Услышать и заинтересоваться. Или по крайней мере суметь поддержать разговор. Тем самым общий уровень культуры в Срединной Империи поднимется, а многие из тех, что прочитали адаптированную версию — заинтересуются и смогут прочитать и полную. Поистине от вкуса мяса тигр нагоняет аппетит. Сейчас же и займусь! — глаза Второго Брата становятся стеклянными и пустыми, он начинает что-то бормотать себе под нос.
— Второй Брат! Гуань Се! Нефритовый Мудрец Запада! Эй! — машет у него перед лицом руками Сяо Тай.
— Бесполезно, — говорит Чжан Хэй, разматывая тряпку, намотанную на лезвие его Ущербной Луны: — когда Второй Брат в такой вот транс впадает — бесполезно пытаться его дозваться. Во время битвы с Черным Братством после того, как он одержал победу над их вождем, Быкоголовым Ма Тэном — он тоже впал в прострацию. И в таком вот виде просидел три часа. Думали, что он поранился или там у него внутренние повреждения, а он оказывается увидел птичку, которая села на плечо убитого Ма и его поразил контраст между «торжеством жизни и вечным покоем смерти». Он сел и написал песню. Как там… «Песнь о смерти Быкоголового Ма, третьего сына торговца соломенными сандалиями из уезда Чаньюэнь, вождя Черного Братства, владеющего грозным посохом Семи Звезд и кинжалом Полнолуния, павшего от руки этого скромного Гуань Се, которого поразил контраст между мертвыми глазами Быкоголового Ма и желтой птички, усевшейся ему на голову, в результате чего он и написал эту песню.»
— Ого. — Сяо Тай проникается масштабом происходящего и с невольным уважением смотрит на Второго Брата: — так это надолго?
— Смотря что его поразило. — пожимает плечами Чжан Хэй: — а Имперские хранилища зерна стали такими сразу после как Чжао Туй и его заклинатели устроили восстание Тридцати Семи Мстителей.
— Если госпожа позволит этому ничтожному Лу Су сказать слово, — говорит Лу Су, командир наемников и кланяется. Сяо Тай кивает, разрешая «этому ничтожному» говорить. «Этот ничтожный» уверено держится в седле, на спине у него висит большой меч дао, у седла прикреплен колчан со стрелами и лук. Луки в империи не уважают, тут все больше с арбалетами носятся, а этот лук — композитный, составной, явно с северных окраин. Такие луки у монголов и кипчаков популярны. Если бы не шелковые одежды, выдержанные в красном и черном — можно было принять этого Лу Су за кочевника, как и всех его воинов. Им бы еще шапки, отороченные мехом и круглые щиты да копья и все, готовые рейдеры с северных границ.
— Чжао Туй, известный как Потрясатель Основ и Кинжал в Спину, затаил злые помыслы против Срединной после того, как предыдущий император прибил его отца к деревянному ослу, мать отдал в наложницы генералу гарнизона, а самого Чжао, который тогда был малолетним — выбросил умирать в степи. Однако его подобрали северные кланы заклинателей и воспитали как Мстителя. Через двадцать лет Чжао Туй напал на северные границы Срединной Империи. Однако он прекрасно понимал, что его сил недостаточно для того, чтобы сражаться с войсками Империи в открытом бою. Тогда Чжао Туй воскликнул «даже тигр умирает с голоду, если нефритовые чаши пусты»! И тогда его воины перемазали лица черным и стали прятаться в лесах, нападать на караваны с провизией, а хранилища зерна — подожгли. В те времена хранилища еще были простыми складами с соломенными крышами и поджечь такой не представляло трудности. Очень быстро все продовольствие в округе либо сгорело, либо было в руках у Мстителей. Имперская Армия стала страдать от голода и начала отступать к Столице. Чжао Туй и его Тридцать Семь Мстителей отрезали все пути поставки продовольствия и к Столицей армия пришла вполовину от своего прежнего состава.
— Классическая партизанская тактика, — задумчиво говорит Сяо Тай: — перерезать пути снабжения, избегать открытых столкновений. Но как это связано с этой крепостью? Мстители потерпели поражение, и Император велел укрепить хранилища, чтобы такое не повторялось?
— Почти. Император действительно велел построить крепости, которые одновременно являются опорными пунктами и складами, теперь зерно хранится под землей, нет соломенной крыши, на которую достаточно бросить факел или выстрелить стрелой с горящей паклей, а еще есть высокие стены и вооруженный гарнизон, пусть и немногочисленный, но достаточный чтобы отбиться и продержать осаду некоторое время даже против армии. А уж от кучки рейдеров или партизан и вовсе может сражаться годами. Однако… Мстители не потерпели поражение. Чжао Туй и его отряды Мстителей захватили столицу и основали новый императорский род, а сам Чжао Туй принял имя Император Жао Мин и основал новую династию.
— И конечно же принял меры, чтобы его армию нельзя было уморить с голоду партизанскими набегами, построив крепости. — кивает Сяо Тай: — в особенности потому, что кто-кто а уж он-то знал как это делается.
— Поистине разум госпожи словно алмазная игла, пронзающая мироздание, — кланяется Лу Су.
— Ну хорошо. — говорит Сяо Тай и снова смотрит на стены крепости и флаги над ней: — и какой у этого Лу был план?
— Командир Лу сказал, что нам достаточно тихо подойти к крепости, гарнизон тут немногочисленный и госпожа сможет перелететь через стену и убить их всех, а потом открыть нам ворота. — говорит Лу Су. Сяо Тай смотрит на него в упор, но тот и усом не ведет.