Она идет вслед за комендантом, за ней — Второй и Третий Братья, Гуань Се и Чжан Хэй. К ее удивлению, они выходят из складов, комендант по привычке пытается закрыть ворота, но Чжан Хэй рычит на него и тот оставляет двери открытыми. Действительно, закрывать ворота сейчас только время тратить и потом — может они все же возьмут с собой ценности и кое-какое оружие. Потом, после того как продовольствие на телеги погрузят.
Они идут к главному зданию внутри крепости и входят с заднего входа. Сяо Тай начинает подозревать недоброе. Ее подозрения усиливаются, когда они приходят на кухню.
— Эй, бездельник! — кричит комендант и откуда-то из-под стола вылезает повар, он вытирает руки тряпкой и низко кланяется.
— А ну открывай свои запасы, — командует комендант и тот бросается суетливо искать ключ, потом — снова вытирать тряпкой руки, потом — пытаться попасть ключом в замок на хлипкой деревянной двери, но не попадает. Чжан Хэй отстраняет его в сторону и одним ударом алебарды сверху вниз — сбивает замок с двери. Дверь открывается и взгляду Сяо Тай предстает обычная кладовка, а в ней — несколько кадушек, кувшины с маслом и вином, пять мешков риса и мешочки со специями. На поперечной балке сиротливо висит четверть бараньей туши.
— Вот тут все. — говорит комендант: — а обычно мы еду сами покупаем, в деревне.
— Зашибись, — говорит Сяо Тай, прикидывая что всех этих запасов хватит едва ли на один прием пищи в Летнем Лагере. Хорошо, если похлебкой — то на два-три. То есть ровно на сутки. А еще она прикидывает что именно с ней Первый Брат сделает, если она назад вернется с пятью мешками риса. Она делает шаг вперед и изучает мешки. Нет, думает она, неправильно. Не с пятью мешками риса, а с тремя. Один мешок с мукой и один с пшеном. Вот спасибо, Лу Чзижэнь, думает она, вот удружил так удружил…
Глава 12
— А человеческая натура не меняется. Как воровали, так и воруют. — бормочет себе под нос Сяо Тай, оглядывая захваченное имущество из «склада особых ценностей». Из имеющегося в наличии было — один меч в ножнах, покрытых пылью и запечатанный восковой печатью самого Наместника Гу. Меч носил гордое название «удивительный меч Пяти Добродетелей» и по уверениям самого коменданта крепости был способен рассечь Небо и Землю, едва его извлекут из ножен. Потому-то он и был запечатан печатью — во избежание инцидентов, так сказать. А то бывали прецеденты, извлек один такой меч не вовремя и все, нету на небе больше Талулы. Что такое Талула? Вторая Луна на небесах. Ах, не видите такую? Ну так ее этим мечом и рассекли в труху. Сяо Тай только хмыкнула, восковую печать сломала под причитания коменданта о своих детях — будущих сиротах и женах — будущих вдовах. Сломала печать и вытянула меч из ножен. Меч как меч. Она развернула его плоскостью клинка к себе и прищурилась на надпись, вытравленную в металле.
— Старой ковки, — сказал из-за ее плеча Гуань Се: — таких нынче не делают. Широкий клинок, едва ли не в ладонь. Сейчас цзяни делают узкими, едва ли в два пальца. И металл… бронза? Мягкий…
— Ценный? — уточняет Сяо Тай, взмахивая клинком на пробу. Как и ожидалось, никакого баланса, центр тяжести у такого клинка был далеко впереди гарды.
— Такой металл сейчас любым мечом перерубить можно, — отвечает Гуань Се: — его ценность не в практическом применении или боевых качествах, а в культурном значении как артефакта былых времен. Знаю я пару людей в Столице, которые могут за него пару десятков ляней серебра дать.
— То есть мусор. — кивает Сяо Тай и вкладывает меч в ножны, откладывая его в сторону. Оглядывается дальше. На деревянной стойке висит комплект пыльных доспехов, рядом на полке лежит старый бронзовый кинжал, к стене прислонен трезубец и большая алебарда, наподобие Да Дао Восьми Колец. И все. Ах, да, еще же есть серебро и нефрит. Ларец с двадцатью маленькими слитками серебра, так называемыми «юаньбао», в форме башмачков, каждый в пять лян номиналом. Сто лян серебра итого. И нефрит. Два необработанных камня размером с небольшое яблоко, один темно-зеленого цвета с прожилками и второй — молочно-белого.
— Небогато у вас особых ценностей-то, — качает головой Сяо Тай, понимая, что испытывать какие-то надежды с ее стороны было глупо. Она и не испытывала. Склад, набитый серебром и нефритом? Три раза ха. Это Чаньюэнь, северо-западная провинция, едва ли не крайняя к западным варварам-кочевникам, прижимающаяся к горным массивам на севере и бесконечно далекая от Столицы. Зачем тут на складах серебро и нефрит держать? Все серебро в Срединной Империи стекалось в Столицу. Другое дело, что на складе должно быть и продовольствие, а не только пять тысяч арбалетов и сотни тысяч пучков стрел для них. Вот нападут орды кочевников с северо-запада, осадят крепость, будут защитники ждать подмоги из гарнизонов Срединной, — а еда у них закончится. И все, нет крепости, а все это столь любовно складируемое оружие попадет прямо варварам в руки. Однако, если взглянуть на это не с точки зрения абстрактной выгоды для государства, а с точки зрения конкретной выгоды для частных лиц, то все сразу же становится на свои места.
Обязанность содержать крепости с запасами оружия и продовольствия лежит на наместнике уезда, это он должен каждый год обновлять урожай зерна, обновляя запасы и не давая им сгнить. То же самое и с оружием. При этом запасы зерна — это высоколиквидный товар, оно всегда и везде нужно и лишним не будет. А понадобиться такие вот запасы могут только в случае вторжения. Потому наместник справедливо рассудил, что вторжения скорей всего не будет, ну а уж если будет, то война все спишет и вообще, семь бед один ответ. И использовал все зерно в своих интересах. Попросту — опустошил склады и не собирался их пополнять. Он бы и оружие продал, но некому. Кому нахрен в провинции нужны пять тысяч арбалетов? В мирное-то время.
Так что эта Сяо Тай с самого начала особых надежд на сундуки с серебром и шпалеры с нефритом и не рассчитывала, в таких вот крепостях на складах всякий хлам лежит, чисто для приличия. Остальное все либо разворовано, либо утрачено. По-настоящему ценные вещи в забытой богом глуши на полке продовольственных правительственных складов не пылятся.
— Все уже украдено до нас. — говорит Сяо Тай умиляясь неизменности человеческой натуры.
— Поистине верно утверждение, которое изрек советник правителя Юй, некий Цзици, который сказал своему господину, что если погибнут губы, то из-за холода не спасутся и зубы. — говорит Гуань Се: — нельзя государству пренебрегать своими обязанностями, а наместникам — растранжиривать запасы на военное время. Ведь когда началась война, и государство Го пало, следующим пало и государство Юй. Нельзя менять способность к защите и войне на серебро и нефрит.
— Мда. — говорит Сяо Тай: — проблемы государства — это проблемы государства. Не вижу я, чтобы чиновники на местах прямо уж сильно за Срединную и Поднебесную переживали, чтобы прямо кушать не могли. Вполне себе и кушают, и пьют… как по мне даже многовато. Ладно, все понятно с этой крепостью. Все уже украдено до нас. Подобного рода нападение для Наместника Гу — просто благодать небесная. Он теперь спишет на нас половину стоимости Запретного Города. Еще лет пять будет списывать, дескать украли эти ужасные разбойники с горы Тянь Ша и все тут.
— С прискорбием вынужден признать, что Седьмая права. — вздыхает Гуань Се: — падение нравов в наши времена, отсутствие почитания старших, чревоугодие, похоть и казнокрадство пустило свои корни глубоко в плоть общества. Увы, но у этих людей крысиное брюхо и куриные кишки, настолько они мелочны и жадны. Я вспоминаю сорок четвертый куплет из песни о рыбаке из…