— Доброе утро, госпожа Седьмая. — кланяется она, как только смывает воду с лица и видит Сяо Тай: — хорошего вам дня.
— Доброе, доброе. — кивает Сяо Тай: — как спалось?
— Спасибо за беспокойство, госпожа Седьмая. Спалось очень хорошо. — отвечает Гу Тин, она вытирает лицо полотенцем и пристраивается к Минмин. Все вместе они идут на кухню. По утрам уже прохладно и от дыхания идет легкий пар. Сяо Тай ежится от холода и думает о том, что работа на кухне — это работа с огнем, на кухне всегда тепло. И это хорошо, на кухне не замерзнешь. Кроме того… она добавляет золотистой Ци в укрепление кожи и ей сразу же становится тепло.
Порог кухни она перешагивает первой. Минмин тут же бросается зажигать светильники, Гу Тин — садится у первого очага, складывая дрова и щепки для растопки. Сяо Тай еще раз зевает и быстро осматривает вчерашние заготовки. Булочки есть, вода в котлы набрана, крупа отсортирована и промыта, осталось только сварить кашу. И чай. Но те, кто думают, что после выдачи завтрака повара отдыхают — очень сильно ошибаются. С самого утра вся жизнь кухни подчинена одной задаче — обед. Сяо Тай прямо-таки настояла на том, чтобы ватаги обедали в одном месте и если «Мангровые Змеи» не могут есть рядом с «Барсами», то пусть едят в разное время и все. Черт с ним с завтраком и ужином, ужин и вовсе можно врагу отдать, на ужин ватаги могли разбирать свою еду и остатки после обеда и разбредаться по своим кострам, но обед — это дело святое. По многим причинам, первое — это дисциплина. Раз в день каждый из добрых молодцев-удальцов должен был поднять свою задницу и явится под светлые очи Седьмой Сестры. Что именно он делает в остальное время — спит, стоит на голове, прыгает по веткам вместе с обезьянами — Седьмую не волновало. Вторая причина — экономия. Если давать ватагам просто набирать пищу из общего котла для своих — неминуемо будут брать с запасом, будут оставаться объедки. Если же есть прямо в столовой — то больше чем в состоянии съесть прямо за столом с собой не унесешь. И третья причина, по которой она лоббировала такое положение дел — это лояльность. Недаром у янычар полковник звался «башар», что означало — ковш. Тот самый ковш, которым накладывают еду. Те, у кого нет семьи, у кого нет родных и близких — для них семьей стали их братья по оружию, товарищи по ватаге, такие же как они сорви-головы, добры молодцы-удальцы с Горы Тянь Ша. Однако в семье должны быть не только братья. И не только отец, строгий и справедливый. В семье должна быть и мать. Та, кто кормит и утешает, заботиться и всегда поможет — где добрым словом, а где и делом.
Вот потому Сяо Тай не просто выдавала еду на столы или ватаги — она сама лично стояла за столом выдачи, над котлом с мясной похлебкой или сытной кашей, сама лично накладывала еду в подставляемые чаши, не терпела тех, кто встревает вне очереди, навела порядок в обеденном хаосе. Самое главное — она была прямо тут. Накладывала еду каждому, шутила с ними, запоминала всех и каждого, иногда больно била черпаком по пальцам, словом — стала привычной. В отличие от остальных Старших Братьев, членов Совета Братства, она всегда была рядом, всегда готова выслушать и помочь, наложить дополнительную порцию еды или даже выловить в похлебке особо крупный кусок мяса, как особую почесть. Каждый разбойник в Летнем Лагере знал Седьмую Сестру, и хотя были те, кто ее открыто недолюбливал, но это было скорее исключение. Вроде того же Толстого Мо. Кстати, о Толстом Мо…
— Гу Тин! — повышает голос Сяо Тай: — ты не передумала? Может все-таки давай я вместо тебя, а?
— Никак нет, госпожа Седьмая, — качает головой Гу Тин, поднимаясь с колен от зажжённого очага: — не подобает вам руки марать о такого ублюдка. Я сама эту кашу заварила, сама все доведу до конца.
— Да он же тебя раз в десять больше. Весовые категории у вас не просто разные, но даже противоположные. А ты еще толком от голодания не оправилась, тебе отъедаться месяца два нужно. — говорит Сяо Тай, упирая руки в бока. Из-за прошлого раза, когда она в колодки попала — Гу Тин пошла на открытый конфликт с Толстым Мо и теперь у этих двух не было иного выхода, кроме как решить свои противоречия в поединке. Нет, конечно, была там возможность с извинениями и коленопреклонением, но Толстый Мо на это не пошел бы, а уж Гу Тин — тем более. Она Толстяка Мо ненавидела со всем пылом души и если бы ей на пару минут дать силу Третьего Брата, то разорвала бы его на части словно плюшевую игрушку. Однако Гу Тин — это не Чжан Хэй и в поединке она могла рассчитывать только на себя и свои не такие уж большие силы. Это у Сяо Тай есть ее Сфера Ци и пилюли, которые гарантируют восстановление Ци до прежнего уровня. Она могла бы Толстяка Мо наизнанку вывернуть, все же тот был просто разбойником, пусть и очень большим. Пусть у Сяо Тай и не были развиты навыки фехтования, но они ей и не нужны. Человек внутри ее Сферы Ци находился под ее контролем, она могла раздавить его простым усилием, направив всю мощь энергии Ци в одно место… но это, пожалуй, было бы оверкилл, слишком затратно и не нужно. Для того, чтобы человек умер, достаточно лопнуть ему одну артерию в голове. Слишком медленно? Если нужен мгновенный результат, то достаточно провести небольшой разрез. В истории медицины одной из позорных и страшных страниц была лоботомия, операция, когда перерезались проводящие пути между зонами ассоциативного логического выбора решения и эмоциональными центрами, вследствие чего такой человек становился неспособным к самостоятельному принятию решений и превращался в безвольное, несамостоятельное существо, склонное к «вегетативному» существованию. Если попросту, то человек становился овощем. В ее прошлом мире было достаточно ввести специальный инструмент глубоко в нос и ударом молотка произвести иссечение нейронных связей… а ей не требовалось даже этого. В сфере досягаемости своей Ци она могла произвести такое иссечение простым взмахом руки. Да, в отношении человека со своей собственной, развитой системой циркуляции Ци такое бы не получилось, но вот таких вот как Толстяк Мо она могла пачками спать укладывать, даже не вспотев. Все-таки страшная штука эта Ци.
— Я… справлюсь, госпожа Седьмая… — тихо, но решительно говорит Гу Тин и Сяо Тай решает отстать от человека со своими благими намерениями. Может ей вот как раз нужно со своими страхами лицом к лицу встретиться и раз и навсегда либо преодолеть их, либо… либо нет.
— Ну смотри, — говорит она: — имей в виду, что если этот Толстяк что-то с тобой сделает, то ему не жить потом. Уж я позабочусь.
— Вы слишком добры ко мне, госпожа, — склоняет голову Гу Тин, выкладывая на стол мешочки со специями и тубус с чайными листьями: — уж не знаю, чем я это заслужила, но я буду помнить доброту госпожи Седьмой до самой своей смерти.
— Вот и постарайся, чтобы это печальное событие не завтра произошло. — ворчит Сяо Тай себе под нос. Дверь открывается и в кухню заваливается заспанный Чжи Вэй, за ним команда «Эр» — трое поварят.
— Опаздываете! — бросает им Минмин и Чжи Вэй тут же давится своим зевком и принимается оправдываться, дескать он-то вовремя встал, но эти копуши… а госпожа Седьмая ясно дала понять, что грязнуль на кухне не потерпит, вот и пришлось ждать пока они умоются, а они после вчерашнего такие грязные были, что…
Минмин прерывает его и тут же оправляет промывать крупу чистой водой и уже потом ставить кашу. Команду «Эр» отправляет в погреб за мясом, вчера брат Чжан приволок тушу оленя, так что сегодня на обед будет мясная похлебка, но тушу надо достать и разделать. Приходят ходоки из «Мангровых Змей», они нарвали дикого лука, принесли целую корзину. Сяо Тай хвалит их главного, жутко продувного на вид, худого парнишку, того самого, которого Третий Брат назвал Никто Не. На самом деле его звать Ли Хуэй, он из южан, а на север попал вместе с торговым караваном, семьи своей не знает, всю жизнь скитался, пробавляясь случайными заработками и мелкими кражами и вот теперь с ватагой «Мангровых», сперва помощником, потом рядовым бойцом, а затем, благодаря природной сметке и сообразительности — стал во главе. И сейчас он улыбается и кивает, говорит, что для него честь помочь Седьмой Сестре, а если что, то Толстяка Мо они подрежут, никто и не узнает. Драку затеют и сухожилие ему резанут, комар носу не подточит, вы только скажите, Седьмая, тем более что Толстый Мо в прошлый раз «Мангровым» уже дорогу перешел, так сказать на карандаше до первого косяка. Жизнь в ватагах простая, если кто совсем уж начинает людей вокруг бесить и раздражать — всякое с ним может случится и не обязательно на судебном поединке. Судебный поединок — это типа дуэли между благородными господами, да когда вопрос принципиальный, чтобы все знали. Ну а если вопрос попроще, то тут и вовсе не обязательно вызов бросать, все-таки все вместе живем, так сказать единым коллективом. Если вот прямо костью в глотке всем встать — то своя собственная ватага может во сне удавить. Или шило в почку воткнуть. Так что уж кто-кто, а главари ватаг тут быстро понимали куда ветер дует и почем и на месте Толстяка Мо, он, Ли Хуэй — давно бы мириться к Седьмой Сестре на коленках приполз. И в первую очередь — у Гу Тин прощения попросил.