— Дальше, дальше что? — поторопил Пошехонский. — Я взял деньги. Завтра во второй половине дня — что?
— Одел чужую куртку попроще, лыжную шапку. А лучше прихватить с собой, вернее будет. Далее. Прогулялся по чердаку офиса, спустился по пожарной лестнице в хозяйственный двор универмага. Оттуда просочился в бар, из бара вызвал такси. Что непонятно?
— Вот я еще по чердакам не лазал! — возмутился Вовка. — У тебя посимпатичнее плана нет?
— Если можешь — придумай лучше, — посоветовал я. — А пока есть только этот. Почему не спрашиваешь, куда ехать на такси? Или ты знаешь?
— Да, действительно, куда ехать на такси? — эхом отозвался Пошехонский — по его интонации я понял, что ничего придумывать он не станет, а воспользуется предложенным мною вариантом.
— Туда, где я показал большому сторожу, где раки зимуют, — сообщил я и на всякий случай уточнил:
— Это еще до нашего с тобой знакомства. Помнишь, я тебе рассказывал?
— Большому сторожу… Большому сторожу… — Вовке потребовалось с полминуты, чтобы припомнить, о чем идет речь: об эпизоде с неудачным поступлением в «Арсенал» я рассказывал Пошехонскому довольно давно, в самом начале нашего знакомства. — А, большому сторожу! Ну конечно, помню. Конечно… А ты представляешь, сколько туда намотает? Туда не меньше часа от центра добираться! Может, мне у кого из знакомых машину одолжить?
— Не надо, Вова, — отсоветовал я. — Ты чего жмешься? Конспирация требует определенных затрат — сам понимаешь. И потом — не далее как три минуты назад ты предлагал мне кучу денег. Ты что, Вовчик, — испортился? Ты в туалете долго не сиди, там воняет!
— Да пошел ты! — беззлобно ругнулся Пошехонский. — Тоже мне, шутник… Во сколько мне подъехать?
— К полудню, — быстро посчитал я. — Раньше ты не управишься — бар в десять открывается. И вот еще что. На выезде из города завернете на заправку, пусть таксер зальет полный бак. Скажешь, что поедете… ну, допустим, в Константинов. И не торгуйся, когда цену назовет — а то откажется ехать. Ты понял меня, нет?
— Ага… Ага — вот так, да… В принципе понял… — Пошехонский наконец уловил ход моих рассуждений и возмутился:
— Ну ты даешь! А я что — потом пешком оттуда попрусь? Ну ты…
— А там недалеко до остановки, — сообщил я. — Два километра до конечной остановки тринадцатого автобуса. По березовому лесу. Воздух — сплошная аптека. Для пропитанных бумажной пылью легких — благостное отдохновение. Я, например, гулял там — прелесть! Что тебе не нравится?
— Вот я еще на автобусе не ездил, — проворчал Вовка. — Аптека… Ха! Но в принципе… В принципе — ладно. Можешь на меня положиться — я все сделаю как надо…
На следующий день, в половине двенадцатого, я медленно брел по березняку, разъезжаясь обутыми в высокие зимние кроссовки ногами по жирной дорожной грязи, периодически оглядывался и пытался разложить на составляющие глубокое состояние меланхолии, охватившее меня после того, как сошел с автобуса и углубился в лесную чащу. Я всегда поступаю таким образом — как учат мастера психологии: обозначаю проблему, раскладываю ее на составляющие, а затем разбираюсь с каждой составляющей один на один. Как показывает практика, какой бы серьезной ни была проблема, в расчлененном виде она выглядит гораздо привлекательнее, а бороться с каждым из составляющих звеньев намного проще, нежели пытаться осилить их всех сразу.
Итак, что там у нас? Погода мерзкая. Оттепель стоит неделю, грязища, мокренький снежок падает — небо мрачное, затянуто косматыми мглистыми тучами. Просто грустно — уже из-за погоды. Некоторые не особо устойчивые к катаклизмам особи в такую погоду развлекаются суицидами. Прыгают с крыш, под транспорт бросаются и так далее.
Далее: жалко бросать насиженное местечко. Только-только нашел свою нишу, устроился весьма недурственно: прекрасная работа, начальник — поискать, роскошная женщина, вполне подходящая на роль постоянной подруги жизни…