Я направилась в сторону кухни, с моим миром опять все в порядке. Справедливость восторжествует. Брюки Мала останутся при нем, а девице ничего не обломится.
Рука схватила меня за локоть, потащив обратно в ванную комнату. Это была красивая комната. С темно-серыми поверхностями, блестящими хромовыми деталями. На самом деле замечательная ванная, но проводить столько времени в ней не было необходимости.
— Мал?
Он закрыл дверь. Ух ты, его глаза. В них не было ни намека на веселье.
— Что она тебе сказала?
— Эй, правда, все хорошо.
Я оперлась бедром о столешницу, показывая правильный пример поведения и стараясь выглядеть невозмутимой. Такой уровень эмоций не ожидался.
— Энн.
— Мне просто нужно было знать, что она не получит то, чего хочет, название чему — ты. Можешь винить в этом мое черное мстительное сердце, — пошутила я.
Он не засмеялся.
На его лице все еще виднелись яростные нотки, когда он пошел на меня, заставляя отступать к стойке. Твердый каменный угол врезался в синяк на спине, который я умудрилась поставить ранее. Это больно.
— Ой, — вздрогнув, я потерла больное место.
— Что?
— Думаю, я схлопотала синяк от кухонной столешницы. По твоей вине.
Он хмыкнул в странноватой сексуальной манере (мне прежде никогда в голову не приходило, что такой звук может заводить).
— Я уже извинился за это.
Он поднял меня за талию и усадил на стойку. Его умелые руки раздвинули мои колени в стороны, насколько позволяло платье, и он встал между ними.
— Ну, привет, — я положила руки ему на плечи, прижимая их к приятной ткани пиджака. — Ты бы отошел немного.
— Скажи мне, что она сказала.
— Зачем? Ты собираешься вызвать ее на дуэль? С пистолетами, на закате?
— Ты читаешь слишком много книг.
— Ничего подобного! — выкрикнула я в ужасе.
— Никакой дуэли. Но я чертовски уверен, что вышвырну отсюда ее задницу.
— Мал, серьезно. Я с этим разобралась. Все хорошо.
Он просто смотрел на меня.
— Я очень вежливо поблагодарила ее за высказывание своего мнения и послала ее нахер.
Напряженность на ее лице немного ослабла.
— Ты сказала ей пойти нахер?
— Да, сказала. Я настроилась на свою внутреннюю Скарлет О’Хару и не приняла близко к сердцу ничего из сказанного ею дерьма.
— Хорошо. Мне нравится эта граница. И теперь с тобой все хорошо?
Он положил руки на стойку, по обе стороны от моих бедер, давая понять, насколько чертовски близко мы были. Гораздо ближе к тому, чтобы избавиться от некоторой одежды и стать близкими в библейском смысле.
— Я в полном порядке. Хотя моя нижняя губа вроде как побаливает. Больше никаких покусываний.
Из него вырвался смешок.
— Да, хорошо. Я понял это, когда ты потянула меня за волосы, чтобы оторвать от себя. Знаешь, Тыковка, а ты можешь быть порочной. Мне это нравится.
Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ, и все стало замечательно и превосходно.
— Хотя ты определенно не будешь с ней спать, — сказала я просто, чтобы убедиться. Мне она и впрямь не нравилась. — Серьезно.
— Мой член и даже близко не околачивается возле тех, кто ведет себя грубо по отношению к моим друзьям. Это не круто.
— Тогда у твоего члена хороший вкус.
Его взгляд вроде бы помутнел.
— Мал?
— Хм-м? Прости. Мне понравилось, как ты употребила «член» и «вкус» в одном предложении.
— Ладненько, — совсем не в ту степь понесло. Я со всей осторожностью заерзала на столешнице. — Спасибо, что беспокоился обо мне. Но нам стоит вернуться и присоединиться к вечеринке. Остальные, наверное, тоже хотят воспользоваться ванной.
— Здесь есть еще четыре ванные.
Мягко, словно пушинка, он прикоснулся губами к моим. Каждый нерв в моем теле вспыхнул от этого контакта.
— Энн, я сделаю так, что ты почувствуешь себя лучше.
— Э, ага. А я уже сказала, что прекрасно себя чувствую. И ты помнишь ту линию на песке, которой ты обвел нас, чтобы мы не увлеклись друг другом в сексуальном плане и прочем? Сегодня ты крупно с ней напортачил.
— Это не проблема.
— Вроде как проблема. Я не хочу быть твоей забавой, Мал.
— Моей забавой? О чем ты говоришь, черт возьми?
Его руки скользнули по моей попе, и неожиданно я оказалась прижатой к нему. Ко всему нему. И судя по ощущению, много частей его тела пребывали в хорошем и твердом настрое.
Я взвизгнула и обхватила ногами его бедра. Ей-богу, я не собиралась. Это вышло случайно. А затем он прижался ко мне своим стояком, заставив подумывать о невозможном. Мои гормоны взяли верх. По-видимому, вся его болтовня о детях дала им повод для идей. И все же я приложила символические усилия, чтобы им не поддаться.
— Хорошо, здоровяк. На этом хватит.
Нежно он поцеловал мою нижнюю губу.
— Все еще болит?
— Полностью зажила.
О, мне было больно, я изнывала от боли. Хотя, еще чуть большее надавливание его таза, от которого моя голова пойдет кругом, облегчит дело. Я качнулась напротив него, не в силах удержаться. Мои веки наполовину сомкнулись. Черт, чувствовать его рядом было хорошо.
— Для меня ты не забава, Энн. Ты мой друг. Тот, который мне охрененно нравится по многим причинам.
Я не смогла удержаться от улыбки.
— Ты тоже мой друг.
— Но, знаешь, ничего страшного не произойдет, если мы просто расслабимся и немного повеселимся, — он продемонстрировал свою точку зрения тем, что погладил меня по попе. — Тебе не нужно быть постоянно на взводе. Я не позволю, чтобы случилось что-либо плохое.
Может, у Малкольма Эриксона и было много качеств, но всесильность не была одним из них. Плохое порой случается. Это факт из жизни.
— О чем ты думаешь? — спросил он, снова прижимаясь ко мне, тем самым пустив под откос мою грусть.
— Ни о чем.
О сексе. Стрессе. На самом деле, понемногу о том и о другом.
— Мне правда нравится твое платье.
— Спасибо. Твой костюм хорош; ты выглядишь потрясающе.
— Я тут подумывал насчет той нашей проблемы с поцелуями.
— Нет никакой проблемы с поцелуями. Каждый верит, что мы с тобой вместе, так что... так держать, команда Мала и Энн, — я высоко подняла кулак. — Ура.
Он слегка усмехнулся.
— Видишь? Ты можешь быть забавной.
Я одарила его улыбкой, которой полагалось быть изумленной. Блин, он был красив, особенно находясь так близко. Он склонил голову и уткнулся носом в мою щеку, целуя уголок моих губ. Его пальцы игрались с собачкой молнии на спине платья. Не сдвигая ее, просто небрежно угрожая мне неизбежностью того, что произойдет дальше. Боже милостивый, как же нравилось быть запуганной им вот так. Мои соски затвердели, более чем готовые, чтобы их выставили напоказ. В их реакции вообще не было никакого смыла.
— Я тут подумал, — сказал он. — Может, тебя нужно поцеловать в других местах.
Парень был охрененным гением.
Очень медленно он потянул собачку вниз, на дюйм или два. Из-за его улыбки я набралась храбрости остановить его. Какая жалость, что из рук и ног ушли все силы. Молния расстегнулась дальше, ослабив лиф моего платья, и широко открывая вид спереди. Мал проскользнул пальцем в декольте, убирая с пути черное кружево.
— Ты не собираешься остановить меня? — спросил он тихо.
— В любую минуту. — Да ни за что.
Потом он посмотрел вниз. К счастью, он ценил грудь всех типов. Если бы он был из парней, предпочитающих размер побольше, то ничем хорошим это бы не закончилось.
— Энн. Черт, — он тяжело сглотнул. Очень хороший знак. Пальцами он нежно провел по ложбинке у основания моей шеи.
— Да?
— Ты так чертовски...
Кто-то постучал в дверь, выводя меня из тумана похоти.
— Мал, пора, — крикнул голос.
Нет. НЕТ!
— Чт... — с хмурым выражением лица Мал обернулся, в то время как я отчаянно пыталась удержать платье на месте.