— Выпью только после тебя, — смело заявил он.
— Слушай, брат, — сытый похититель был спокоен и терпелив, — у тебя нет другого выхода.
— Чего ты возишься? — раздражённо пробурчал его подельник. — Всеки ему, сам вырубится.
— Я так всеку, что он идиотом станет, если жив останется, — напустился на него “Чётки”. — Как он работать будет? Мне Аслан сам всечёт.
“Чёрная шапочка” нервно сплюнул себе под ноги.
— Да делай ты что хочешь. Только поехали поскорее. У меня уже яйца звенят от холода.
— Иди в машину. Погрейся.
“Чётки” повернулся к Максу, который приготовился к сопротивлению.
— Сейчас я тебе дам воды, — тихо, но твёрдо, произнёс кавказец. — Настоящей. Чистой. Но после этого… — он потряс в руках заветной “поллитрушкой”. — Не заставляй меня применять силу.
Максу вдруг стало нестерпимо жалко себя. От собственного бессилия его охватывало самое настоящее отчаяние.
— У меня башка болит от вашего пойла, — жалобно прошептал он.
— Голова пройдёт. Не ты первый. Сами хотим добраться побыстрее.
Макс жадно вцепился в протянутую бутылку. Другую. С запаянной крышкой. На всякий случай всё равно понюхал содержимое. Потом сделал глоток и, не удержавшись, залпом выпил всё до дна.
— Куда? — спросил Макс, вытирая с подбородка капли. — Куда добраться?
Мужчина глухо засмеялся.
— Э-э-э, хитрый какой. — Он протянул Максу снотворное. — Ты вроде нормальный парень, не бомж, не бродяга. Хрен знает, на что ты Аслану сдался. Но я дело своё знаю, языком направо-налево не чешу. Давай-ка. Сядь на край багажника, чтобы мне тебя не таскать, и баиньки.
— Я… — начал было Макс, но кавказец сурово взглянул на него исподлобья.
— Не надо, брат. А то реально всеку.
Макс вздохнул и, поморщившись, сделал несколько глотков. Потом он набрал в рот побольше воды и плюхнулся в багажник. Когда над ним захлопнулась крышка, он выплюнул остаток и только потом вырубился.
На этот раз, очнувшись, Макс не спешил давать о себе знать. Нужно было подумать. О том, что произошло. “Хрен знает, на что ты Аслану сдался”. Эта фраза наводила на многие мысли. Например, о том, что неспроста он стал жертвой этих “охотников за головами”. Что ж, тем больше поводов у него вернуться. Там осталась она. Его Молния. И куча нерешённых вопросов. Он должен быть аккуратным и терпеливым, запрятать подальше свою гордость и строптивость, чтобы снова увидеть её. “Жди меня, Ариша, — он беззвучно шевелил пересохшими губами. — Дождись обязательно. Я приеду. Живой. Мы оба попали в переделку. И я вызволю нас обоих. Обещаю”.
На последней остановке Макс уже не задавал никаких вопросов. А смысл? Он справил нужду, поел то, что дали, был награждён бутылкой прохладной, чистой воды, и, как и в прошлый раз, выпил лишь половинную дозу снотворного. Внутри созрело твёрдое решение выжить и вернуться…
… Завод располагался в долине, окружённой горами, на окраине небольшого села. Единственная дорога долго вилась по серпантину и неожиданно выходила на открытое пространство, усеянное маленькими домиками. Именно по ней два раза в неделю доставлялись продукты в единственный магазинчик, детей возила в школу старенькая, раздолбанная “Газелька”, и приезжали нечастые гости к местным жителям. А ещё “охотники за головами” привозили рабов. В основном, бомжей, бродяг, отчаявшихся и потерянных людей. Главное, чтобы они были сильны и здоровы. Задушевная беседа, чашка горячего чая для замёрзшего, тарелка супа для голодного — и новый рабочий кирпичного завода готов. Кто-то добирался до места назначения в багажнике машины, кто-то ехал добровольно, обнадёженный обещанной зарплатой и пропитанием. Обратно не возвращались. Никому не были интересны судьбы этих людей, никто их не искал. А они работали, отрабатывая дорогу, еду, кров — всё, на что хватало фантазии хозяина Аслана. Работали, насколько доставало сил, а когда силы заканчивались, тихо умирали и отправлялись в безвестную братскую могилу. А на их место приходили новые.
Первый день Макс отсыпался. Хмурый бородатый мужик сунул ему в руки видавший виды матрас, колючую подушку, видимо. набитую соломой, шерстяное, побитое молью, одеяло и велел следовать за ним. Внутри каменного барака никого не было. Макс огляделся и, найдя свободное место на полу, бросил свой нехитрый скарб.
— Сегодня спать, завтра работать, — кратко проинструктировал бородач и вышел.
Макса не надо было уговаривать. Он уже усвоил, что надо пользоваться моментом. Устроившись на неудобном ложе, он моментально уснул. Разбудило его тихое постукивание по плечу и нежный, вкрадчивый голос.
— Эй, просыпайся. Есть надо.
Впервые за последние несколько дней Макс смог вытянуться в полный рост и заснуть не под действием препаратов, а просто от усталости. Это было так приятно, что никак не хотелось возвращаться в реальность. Но голосок был настойчив.
— Если не будешь есть, умрёшь. Просыпайся.
Макс с трудом разлепил веки. Первое, что он увидел — пара испуганных чёрных глаз под надвинутым на лоб платком. Макс приподнялся на локтях. Он по-прежнему был один в бараке, а рядом с его матрасом на коленях стояла худенькая девочка-подросток. Во всяком случае, так ему показалось.
— Ты кто? — спросил Макс и попытался улыбнуться.
Вместо ответа девочка протянула ему миску. Макс уселся поудобнее. Пресная водянистая каша показалась ему очень вкусной. А слабый чай с какими-то травками приятно согрел измученное долгой дорогой тело.
— Спасибо, — искренне поблагодарил он девочку, которая внимательно наблюдала за тем, как он ест. — Так как тебя зовут?
— Мне нельзя говорить с рабочими, — нахмурив чёрные бровки, ответила она, забрала посуду, собралась было уйти, но вдруг остановилась.
— Ты Гром? Да? — несмело спросила она, озираясь по сторонам. Словно боялась, что кто-то заметит, что она ослушалась.
— Да, — признался Макс.
— У тебя классные песни, — быстро проговорила девочка и выскочила за дверь. Но почти сразу внутрь просунулась её головка. Чёрные глазки сверкнули озорством.
— Разият, — бросила она и снова исчезла.
Похоже, у него здесь появилась поклонница. Макс невесело усмехнулся. Значит, хозяева знают, кто он. Смелые люди. Похитить публичного человека в надежде, что его никто не будет искать. Даже интересно.
Почти сразу пришёл то самый мужик, который давал ему постельные принадлежности.
— Выходи, — буркнул он.
Макс повиновался. На улице его ждал неказистый деревянный табурет и таз с мыльной водой. Не слишком заботясь о комфорте пленника, мужик, не произнося ни слова, соскрёб ему волосы. Последнее, о чём жалел Макс, так это о шевелюре. Он только морщился, когда тупая опасная бритва больно царапала голову. Закончив, бородач ткнул его в спину.
— Иди.
Процедура заняла не слишком много времени, скудный обед всё ещё приятно обволакивал желудок, и Макс снова заснул. Организм хотел восстановиться и требовал отдыха. На этот раз был прерван мужскими голосами.
— О, гляди ж ты… Новенький…
Макс открыл глаза и сел. На матрас неподалёку опустился худой человек. Лицо его покрывала коричневая пыль. Он протянул Максу грубую грязную ладонь.
— Степан, будем знакомы.
Макс не побрезговал. Пожал мозолистую, испещрённую шрамами руку.
— Макс.
— Как тебя угораздило попасть в нашу весёлую компанию, Макс?
Другие мужчины расселись вокруг них, приготовившись слушать. Редкое развлечение средь череды серых будней. Макс пожал плечами.
— Если бы я знал. Укол со снотворным, долгая дорога… и я здесь…
— Ты кем был в прошлой жизни-то?
— Артист… — нехотя признался Макс. Вряд ли среди этих суровых мужчин котируется его несерьезная профессия. — Музыкант, точнее.