В это время она встала передо мной, и я решил, что уже попал в рай, потому что не видел, чтобы по земле ходили такие красавицы, а в этом деле я дока.
На ее медных блестящих волосах как корона возвышался голубой тюрбан. Лицо, как у большинства рыжих женщин, светилось нежно-розовым светом, который подчеркивался коричневым каракулем, наброшенным ей на плечи. Все звезды Голливуда показались бы мартышками рядом с ней.
У меня бы опустились руки, настолько я бессилен описать эту красоту, если бы не дуло пистолета, нацеленного на меня и не позволявшего моим рукам опускаться.
Итак, я — агент ФБР, стоял перед этой красавицей с поднятыми руками, как в прямом, так и в переносном смысле. Но в этой позе было довольно удобно выразить ей свое восхищение, что я и сделал, правда в форме тезисов, так как в горле у меня пересохло. Но вряд ли она сходила бы на кухню, чтобы принести мне воды, поэтому я попросил огоньку, чтобы закурить.
По ее виду было ясно, что мои слова о ее внешности не запали ей глубоко в сердце, однако она, продолжая целиться мне в брюхо, пошарила свободной рукой кармане и извлекла оттуда зажигалку и золотой портсигар, закурила сама, а потом бросила зажигалку на столешницу.
— Можете опустить руки на стол, но шевелитесь умеренно, ваша прыткость будет остановлена немедленно, шутить я не собираюсь.
Я осторожно взял зажигалку, прикурил, а когда обратно положил ее на стол, чуть вскрикнул — на ее грани были выгравированы буквы — «Д. У.».
— Ого, значит леди «Д. У.» не миф, эта амазонка существует в природе.
— Амазонка — да, а вот новоявленный чужеземец, похоже, не вернется домой к своей Гретхен. Как вас там — Фриц, Ганс или Карл?
— Лемми, — так называла меня матушка. Я — Лемюэль X. Кошен, агент Федерального Бюро Расследований Соединенных Штатов Америки. И спрячьте, наконец, свою пушку, мисс Уорни, она мне не нравится. Ведь вы — та самая Джералдин Уорни, которая была помолвлена с Элмером. Уиттекером, который променял ее на…
Она перебила меня. Тон ее голоса, прежде просто холодный, стал ледяным, откуда-то повеяло ветром Арктики.
— Это ложь! И не надейтесь спасти свою немецкую шкуру. Я убью вас, как собаку.
— Сомневаюсь, что вам когда-нибудь приходилось убивать этих милых животных, мисс Уорни. Но мне наплевать на неточность ваших выражений. Меня больше волнует другое: что-то уж вы слишком серьезно настроены для такого пустякового дела. С чего бы, а?
— Вот тут вы правы: собак я еще не убивала, но в вас не промахнусь. Мне уже надоело постоянно общаться с претендентами на роль какого-то Кошена. И если их сейчас станет на одного меньше, то жизнь моя полегчает.
Ее жизнь так трудна! Собак она, видите ли, не убивала, а человека, не разобравшись — это ей легче легкого. С подобным мне еще не приходилось сталкиваться: я претендую на роль самого себя!
— А почему, собственно, вы мне не верите? Вам что, известен настоящий Кошен? Любопытно было бы взглянуть.
— Сомневаюсь, что вам это удастся. С настоящим Кошеном я встречалась сегодня днем и собственными глазами видела его бумаги — карточку агента ФБР и прочее. Он также предупредил меня о некоем типе, который попытается прикрыться его именем. У меня есть все основания полагать, что этот тип — вы.
— Умница. Но все-таки хотелось бы узнать о себе подробнее. О чем еще вас успели предупредить?
— Кто вы — могу только догадываться, — сказала она с презрением, — но я знаю ваших хозяев и вашу подружку — отъявленную мерзавку Франчини, агента германской разведки. А сюда, в этот дом, вы пришли тоже по своим шпионским делам!
Час от часу не легче. Я так и сел, не забыв, однако, что руки мне следует держать на столе. Но все равно, похоже, что она меня так и так укокошит. Решительности у нее хватит!
Одна беда — природа так тщательно пеклась об ее экстерьере, что об интерьере, то бишь о заполнении черепной коробки, совсем позабыла, а при ее резвости это представляло серьезную угрозу для моей жизни.
Видал сколько понту — приходи, кума, любоваться! Прямо Минерва какая-то!
Но шутки шутками, а у меня уже шея заболела от неподвижности, попробовать ей мозги, что ли запудрить?
— По-моему, мисс Джералдин, вы не очень хорошо разбираетесь в людях, поэтому доверяетесь тем, кому и руки-то подавать не следует. Все ли сущее разумно, как утверждал Гегель, или старик что-то напутал? Если он все-таки прав, то давайте поговорим спокойно и, как выражаются дипломаты, выясним позиции сторон.