С этими мыслями я погрузился в крепкий сон, а когда портье разбудил меня ровно в шесть, я не испытал привычной утренней бодрости, и мысли мои были черны.
С чего это ты взял, осел, что такая женщина, как Джералдин, спокойно вернется домой и уляжется спать? Это же вулкан, начавший действовать! Конечно, она помчится к лже-Кошену жаловаться на меня, он-то наверняка вел себя с ней по-джентльменски… А если лже-Кошен и Крич — одно и то же лицо? Конечно, ему легче всего было перебросить мои документы… Наверняка в этой пьесе у Панцетти занято немного актеров — меньше риска, поэтому мистер Крич может сыграть несколько ролей.
И вот дура-Джералдин передает ему наш разговор от слова до слова, рассказывает, как ловко выбралась из гаража… А он решает прихлопнуть этого мотылька, чтобы тот не полетел еще куда-нибудь, например, в полицию… Но учитывая его садистские наклонности, легко представить, что казнь начнется с отрывания крылышек и головки.
Я даже застонал, представив себе это. Ну да на хрен все воспоминания об этой дуре, нечего лезть в мужские игры, пусть пеняет на себя.
Я встал, принял душ, побрился, выбрал свою лучшую шелковую рубашку и оделся очень тщательно.
Свой превосходный завтрак я запил бурбоном, и настроение у меня заметно улучшилось. Оно было на вполне рабочем уровне, поэтому я сразу взялся за дело — позвонил Херрику в Скотленд-Ярд.
— Доброе утро, Херрик! У меня для вас новости. — Голос Херрика был очень доброжелателен:
— Рад вас слышать, Кошен. Выкладывайте, что там у вас?
— Мне стало известно, что у Карлетты Франчини, той, что была связана с радистом Мандерсом, появился новый дружок — Билл Крич. Этот парень не просто убийца, он убийца-живодер и готов на все. Примите к сведению. И еще вот что. Помните, я говорил вам о Гранте, якобы сотруднике Управления, ну, том самом типе, который встречал меня на вокзале Ватерлоо? Так вот, его настоящая фамилия Фратти, Джакомо Фратти. Проживает в настоящий момент в аду, ввиду того, что подорвался вчера ночью на мине близ Хамстеда. Слышали, наверное? А мина эта предназначалась для некоего мистера Кошена. Херрик, алло, вы слышите меня?
В трубке помолчали, покашляли. Затем послышался унылый голос:
— Вы опять взялись за свои старые штучки, Кошен? Не можете без стрельбы и взрывов? И когда только вы возьметесь за ум и прекратите играть в индейцев? Здесь все-таки территория Соединенного Королевства, а не Дикий Запад. Ваш экстремизм только на руку Гитлеру.
Я чуть было не рассмеялся: он крыл меня почти точь-в-точь словами покойного Фратти. Пришлось выразить полное раскаяние и пригласить старого ищейку на завтрак для обсуждения наших совместных действий. А в конце разговора попросил его раздобыть документы, которые могли подтвердить, что я не верблюд, а Лемюэль X. Кошен из ФБР.
— Да, конечно, — сказал он, — необходимые бумаги будут сейчас вам доставлены. Постарайтесь никуда не уходить из отеля. Всего хорошего и не делайте глупостей, старина.
Кажется, старик обиделся. Ничего, переживет, он отходчив. А вот мои дела… Я встал с кресла, закурил и принялся мерить шагами гостиную. Конечно, Херрик прекрасно знает, что мне приходится заниматься не только мордобоем и стрельбой, то, что я умею неплохо шевелить мозгами, ему известно, но они все тут помешаны на неукоснительном исполнении законов. Это ваше дело, ребята, но как быть мне? Я продолжал ходить по комнате, но ничего путного так и не выходил. Ни одной стоящей мысли.
Ладно, посмотрим. Я надел пальто и спустился в холл, где столкнулся с посланником Херрика. Он вручил мне небольшой пакет, в котором находилось удостоверение с фотокарточкой и записка. Я развернул ее:
«Я передал заместителю комиссара Ваши сведения. Он вспомнил дело Ван Зельдена и сказал, что Вы расследовали его блестяще и что Ваши методы не так уж плохи. Но не рискуйте понапрасну. Ждите на Джермин-стрит в половине второго. Мы обсудим наши проблемы.
Ваш К. Ф. Херрик»
Записка была уничтожена, а удостоверение улеглось в потайной карман жилета. Таким образом, я стал счастливым обладателем сразу двух документов. Первый удостоверял мою личность и принадлежность к ФБР, второй подтверждал, что я — Дж. Фраттч и имею право на ношение огнестрельного оружия. Неплохо. Просто как-то спокойнее, когда в этой стране формалистов твой верный люгер находится на легальном положении.
Я вышел на залитую солнцем улицу. Настроение было самое радужное, и в голову лезли разного рода приятные мысли. Я думал о Джералдин Уорни и как-то совершенно забыл, что именно сейчас она может корчиться в лапах живодера Крича. В настоящий момент меня занимала не ее судьба, а ее достоинства. Ничего не попишешь, так уж я устроен.