— Что вы, Лемми, — Херрик рассмеялся. — Она в основном говорит. В жизни не встречал даму, которая знает столько бранных слов. У вас в Штатах все так ругаются?
— Не все, Херрик, далеко не все, — я тоже усмехнулся. — Извините, но мне пора. Не волнуйтесь, все пока идет, как надо.
— Удачи вам, Лемми.
В вестибюле я встретил парня в штатском. Взглянув на мое удостоверение, он вручил мне портфель и откланялся с таким довольным видом, будто избавился от мины, а я поднялся в номер к Джералдин.
— Лемми, наконец, то, — она ласково улыбнулась мне. — Очень рада видеть вас. Не хотите ли немного выпить?
— Пока немного. А уж потом… За ваше возвращение в полном здравии.
— Значит, вы сумели договориться с Кричем?
— Не только сумел договориться, но и получил от него авансы на будущее. Осталось сделать совсем не много, но это зависит уже от вас. Впрочем, для такой энергичной и любящей девушки — это пара пустяков, и вы скоро обнимите своего любимого малютку Элмера.
Она вздохнула, отошла к окну и задернула светомаскировочные шторы.
— Что же вы не пускаетесь в пляс, дорогая, — с усмешкой спросил я. — По-моему, уже названивают свадебные колокола…
Джералдин резко повернулась. Ее огромные зеленые глазищи смотрели с укором, и от этого взгляда у меня перехватило дыхание.
— Вот Элмер вернется, но мне очень жаль, что вас я больше не увижу, — сказала она грустно.
— Не расстраивайтесь, Джералдин, ведь я всего-навсего один из многих. Это же и для вас лучше, и для Элмера спокойнее. Ну зачем вам лишние заботы, а мне и без того будет трудно забыть вас!
Мы помолчали, а потом я с усилием произнес:
— Слушайте, Джералдин, внимательно: скоро позвонит Крич. Он назначит вам встречу. Я пока не знаю, где, скорее всего, в окрестностях Лондона. Машину за вами он пришлет к отелю, ее номер скажут, а, может быть, к вам просто подойдут. Вы поедете и встретитесь с Элмером и Кричем. Вот смотрите.
Я положил на стол портфель, открыл его и показав Джералдин пачки банкнот.
— Это выкуп — пятьдесят семь тысяч фунтов стерлингов. Передайте деньги одноглазому, а он вам вручит чертежи основной конструкции пикировщика и его создателя. Вообще, дорогая, будь моя воля, я бы не настаивал так горячо на его выдаче. Но это, извините, к слову. Да, кстати, недостающая последняя часть чертежей находится у меня. Элмер так рвался на волю, что успел закончить свою работу к сегодняшнему утру. Вы все поняли?
— Да.
— Ну и чудно. Ведите себя смирно и не пытайтесь выцарапать напоследок Кричу его единственный глаз. Я просто хочу этим сказать, чтобы вы не вздумали заниматься самодеятельностью. Вы не только провалите операцию, но и себя подвергните серьезному риску, а если с вами произойдет хоть малая неприятность, то я вынужден буду перестрелять к чертовой матери всю их теплую компанию, за что меня, вероятно, лишат премиальных, и, может быть, даже понизят в звании!
— А какое у вас сейчас звание, Лемми? — улыбнулась Джералдин.
— Звание… — начал я и замолчал: на ее лице было ожидание поцелуя. Перед глазами поплыло ее голубое платье, золотые волосы, зеленое сияние глаз… Все было так близко, но…
Раздался телефонный звонок, и мы отпрянули друг от друга. Джералдин сняла трубку и по разговору я понял, что это не Крич, а вредный старик Херрик, который выбрал момент, чтобы поинтересоваться самочувствием мисс Уорни.
Сам же я в эту минуту напоминал моего знакомого парня, которого довела до смерти поцелуями одна польская красавица, и его последними словами было: «Это стоит того…». Присяжные оправдали ее, а один судья наведывался потом к ней на дом, чтобы восстановить картину случившегося во всех мелочах.
Джералдин с досадой повесила трубку и засмеялась виновато.
— Всегда кто-нибудь не вовремя…
— Ну, дорогая, если это у вас всегда, то я ничего не имею против, а мне пора. До свидания, Джералдин.
Уже у самой двери я услышал: «Я буду помнить о тебе, Лемми».
— Попробуй только забудь! — крикнул я, уже выскакивая в коридор.
Таксист мигом доставил меня до Пикадилли Серкус. Из-за туч, которые закрывали луну, доносился нарастающий гул немецких бомбардировщиков. Запоздалые прохожие спешили укрыться в бомбоубежище, но мне и в голову не приходило, что какой-то немецкий гад может меня прихлопнуть!
Вот и гараж. Открыв своей отмычкой дверь бокса, где стоял «бентли» Монтаны, я зашел внутрь и включил карманный фонарик. Машина отсутствовала, но не она была мне нужна. Я продолжал искать, пока луч фонаря не высветил на стене корявую карандашную фразу: «банденхолл ето меж уинчелси и фарлайтом».