— Иногда хорошие не побеждают, босс, — сказал Сэм. — Мы же не в кино.
Перед мостом Рик попросил Сэма остановить. Выскочил, открыл багажник, набил в карманы денег, сколько влезло. Захлопнул чемодан.
— Вылезай, малый, — сказал он Эрни.
— Я что, с вами не еду?
— Нет. Ты теперь босс. Будешь обо всем тут заботиться. Главным образом о самом себе. На, возьми.
Рик вручил Эрни чемодан. Уж кого-кого сейчас высматривают гориллы Салуччи, но не мальчика с чемоданом.
— Отнеси моей матери, — сказал Рик. — Не открывай его, просто бери и неси. Не забыл, где она живет?
Эрни кивнул:
— 68-я Восточная.
— Точно, — сказал Рик. — А это тебе. — Он вручил Эрни тысячу — в Депрессию этого хватило бы надолго. — Не профукай на глупости. Сохрани. Помогай матери. Займись честным делом. Потом сам будешь рад.
— Я все сделаю, Рик, — сказал Эрни, отчаянно стараясь не расплакаться. Молодец парень. Рик потрепал его по голове и подтолкнул в сторону трамвайной остановки. — И еще, — крикнул он вслед. — Купи моей матери книш, ладно?
Они ехали весь день и к вечеру были в Бостоне. Наутро по пути в пароходную контору за двумя билетами до Гавра Рик раскрыл «Бостон Американ», Хёрстову газету, в которой печатался Уинчелл.
Восемь убитых в гангстерской стычке Сенатор Мередит и еще семь человек погибли в мафиозной свареВ разразившемся вчера междоусобном бандитском кровопролитии, подобного которому не знала история Нью-Йорка, под градом пуль погибли перспективный сенатор Роберт Хаас Мередит, его жена и шестеро бандитов.
Стреляли в Гарлеме: в ночном клубе «Тутси-вутси» и в общественном клубе неподалеку от Сити-колледжа.
Кроме сенатора Мередита, в числе погибших его жена Лоис и Соломон Горовиц, предводитель преступной группы Верхнего Манхэттена и Бронкса. Личности остальных убитых выясняет полиция.
Вчера мы упоминали некоторые заявления о том, что сенатор был якобы связан с мафиози Лоренцо Салуччи в рамках множества незаконных сделок последних лет.
Сегодня мы рады сообщить, что, согласно высокопоставленным источникам в Нью-Йорке и Олбани, документы были фальшивыми. Их пустил в обращение Ицик «Рик» Бэлин, обиженный управляющий «Тутси-вутси», в неудачной попытке шантажировать сенатора, увести его жену и прибрать к рукам уголовную империю Горовица.
Полиция называет Рика Бэлина главным подозреваемым в убийстве мистера и миссис Мередит — их тела, изрешеченные пулями, были найдены в кабинете Бэлина в «Тутси-вутси». Полиция предполагает, что Мередиты пришли туда, чтобы лично дать отпор Бэлину, который хладнокровно их застрелил.
Бэлин также основной подозреваемый в убийстве Горовица. Кроме того, он предположительно похитил крупную сумму денег из кассы клуба на свой побег.
«Мы поймаем его, — сказал комиссар полиции Томас Дж. Донахью. — Мы загоним его, как собаку. Нет такого места в нашей великой стране, где бы он смог спрятаться».
Типичный Уинчелл, подумал Рик: не учел Эйби Коэна и громилу в Бронксе. Рик выбросил газету: дальше читать ни к чему.
— На чье имя бронируются билеты? — спросил клерк в пароходной компании.
Рик на секунду задумался. Если композитор Исидор Бэлин переделался в Ирвинга Берлина, почему Рику нельзя? В его паспорте значилось имя «Рик», поменять местами две буквы в фамилии и поставить лишнюю закорючку — не фокус.
— Первый на имя Сэмюэля Уотерса, — ответил он. — Второй на Ричарда Блэйна. Да, я заплачу наличными.
Глава тридцать четвертая
Вечером 26 мая в резиденции имперского протектора в замке будет блестящий кутеж. Бал в честь новых успехов вермахта в Советском Союзе. Прошло чуть меньше года, а немецкие армии уже задавили русских по всему фронту шириной в тысячу миль, вышли к воротам Москвы и Ленинграда и готовятся сокрушить Красную Армию раз и навсегда. Война очень скоро закончится, и тогда, обеспечив себе лебенсраум[147] немцы переключат все внимание на настоящего врага — западные демократии.
Ильза была ослепительна. Волосы рассыпались по голым плечам, на шее роскошный алмазный кулон, который Гейдрих вручил ей специально к этому случаю. Платье до щиколоток, с дерзким разрезом на спине, густо-багряное.
— Но ваш цвет, конечно, голубой, дорогая моя, — сказал Гейдрих, приветствуя Ильзу.
— О нет, не голубой, — запротестовала она. — Только не голубой.
Гейдрих рассмеялся:
— Отчего же? Голубой — это цвет ваших глаз, цвет баварских небес, цвет севера, цвет ариев. Кроме того, — добавил он, — это цвет и моих глаз.