— Солли говорит, вы надули его в Монреале с Майклсоном, — возразил Рик. — Что вы хотите выдавить его из дела.
О'Ханлон отмахнулся:
— Мы с Соломоном знакомы еще со времен Левши Луи и Большого Джека Зелига и — помилуй бог, ведь, выходит, я уже старик, — великого Монка Истмена, дорогого покойного Монка. А разве Монк, который относился ко мне как к сыну, не был евреем, как и ваша драгоценная персона, и разве я не любил его как отца? — О'Ханлон глотнул еще воды. — Не в пример столь огорчительно большому числу моих единоверцев-христиан, я не имею ничего против еврейских парней, как и против жидов вообще, — продолжил О'Ханлон. — Под слепой плетью Благородного эксперимента мы, кто служит общественному благу, должны работать сообща, в духе гармонии и взаимопонимания. Да и полно, разве не хватит всем нам места здесь, в великом и едином городе Нью-Йорке? Мне дела нет до Соломонова бизнеса в цветных кварталах, и чем он занимается к северу от 110-й улицы и на Гранд-конкорс, мало мне интересно… Однако, — продолжал О'Ханлон sotto voce,[97] — его попытки вмешаться в мои поставки от наших братьев из Квебека меня, безусловно, касаются. Это непорядок, а любой непорядок крайне меня беспокоит. Я добрый и мягкий человек, как вы знаете, и не хочу новых трений между нами. Поэтому у меня есть к нему предложение. Пожалуйста, скажите вашему боссу, что я хочу перемирия и ради этого готов предложить ему замечательное возмещение, один из самых ценных и дорогих моих политических активов — парня, которого я самолично готовил немалое время, — в обмен на его согласие отступиться.
Рик слушал, но не вполне понимал. На что ясно указывал его пустой взгляд.
— Общеизвестно, что Соломон Горовиц мечтает о респектабельности, — сказал О'Ханлон. — И он добьется ее, даже если для этого ему придется убивать. В Нью-Йорке не осталось ни единой души, кому бы он не сообщил, что бережет свою маленькую девочку для большого человека. Теперь, познакомившись с молодой леди, я понимаю старика. Она чрезвычайно прекрасна, а ведь я человек, который в свое время знал и любил огромное множество прекрасных женщин. И намерен любить еще немало, пока милосердный Господь не призовет меня домой. — Допив воду, О'Ханлон изящно промокнул губы платком. — По-моему, в лице и в форме нашего мистера Роберта Мередита у меня имеется вполне подходящий претендент на руку мисс Горовиц. У него есть все, чего Соломон хочет от зятя. Он состоятелен. Он юрист, что всегда удобно при нашем роде занятий. И у этого гоя такое знаменитое имя и происхождение, что и призовой голубь заплачет от стыда. Я собирался в ближайшее время сам представить его Солли, но, похоже, судьба, помогла мне ускорить дело.
Ораторствуя, О'Ханлон перебирал ножи и вилки. Затем поднял взгляд и посмотрел Рику в глаза.
— Так я и знал, — сказал он. — Влюбленный. Глубоко вам сочувствую, но советую оставить самую мысль об этом. Она не для вас, юноша, тут и слов тратить нечего. — О'Ханлон начал протирать безукоризненно чистый нож. — Но как в былые времена, когда враждующие королевства улаживали разногласия разумным и цивилизованным способом и к общему благу, так и мы сегодня можем сгладить противоречия, позволив молодым людям примирить нас. Удачно для Соломона. Удачно для меня. Удачно для нее. И удачно для вас, если вам хватит ума это понять. — О'Ханлон отложил нож. — В этом городе пропасть очень голодных людей, юноша, — сказал он.
— Эй, вы, большие мальчики, к нам не собираетесь? — протянула Мэй Уэст, подплывая к их столику. — Вы знаете, как жестоко оставлять меня всего с двумя джентльменами?
О'Ханлон поднялся.
— Я как раз говорил, что проголодался, — сказал он Мэй. — Ну как, мистер Бэлин, присоединимся к дамам?
Рик бросил взгляд на соседний стол. Рафт, судя по всему, травил анекдоты. Мередит, поставив локти на стол, хихикал.
Лоис, радостно смеясь, прислонилась к нему — левая рука на его локте, волосы щекочут его лицо.
— Кажется, меня там не очень-то ждут, — сказал Рик.
О'Ханлон небрежно пожал плечами:
— Как угодно, юноша. Мудр тот, кто знает, где ему не место.
Они пожали друг другу руки, и О'Ханлон притянул Рика поближе.
— Я слышал, что вы спасли вашего босса, когда один из моих парней собрался его продырявить. Довольно храбро. И довольно глупо. Запомните: только дурак готов получить пулю за другого — не важно, за кого. Не подставлять шею из-за каждого — вот мой девиз, мистер Бэлин. Так проживете дольше, вот увидите.
Рик двинулся было прочь. Ему не терпелось поскорее выйти вон.