Гарри снял телефонную трубку и с какой-то непонятной грустью посмотрел через окно на школьные стены. Он наконец признался сам себе в том, что волновала его не компетентность Стефани и не то, что она будет преподавать в школе без предварительно подписанного договора.
Его тревожил и волновал сам факт ее присутствия — то, как она смотрит на него, как разговаривает с ним. Все это казалось Гарри странным, непонятным. Одно лишь было очевидным: он никогда не встречал прежде таких женщин, как Стефани. В этом у Гарри не было никаких сомнений.
Стефани возникла из темноты, ниоткуда, и за несколько часов успела отуманить сознание Гарри. Он боялся ее, поэтому вынужден был прикрываться маской грубияна и циника. Это была простая тактика обороны. Гарри готов был бежать от Стефани за тридевять земель, но не мог — что-то все же останавливало его.
3
— Я переговорил с другими педагогами. Можете радоваться — место ваше, — снисходительно сообщил Гарри.
Стефани оторвалась от мытья посуды, которую за время томительного ожидания успела перемыть раз шесть. Она обернулась и вопросительно посмотрела на Гарри. Она даже не знака, как ей реагировать.
А Гарри тем временем с интересом наблюдал за ее поведением, ожидая, что она ответит. Но Стефани продолжала молчать. Выглядела она довольно нелепо, по крайней мере, так показалось бы ее близким, если бы они увидели ее в данный момент — в фартуке и с руками в мыльной пене. А прислуга бы просто попадала в обморок, так неестественно, не похоже на себя выглядела Стефани.
— Вы серьезно? — наконец спросила она.
— Совершенно. Никаких шуток, — холодно подтвердил Гарри.
— Спасибо, огромное вам спасибо! Это просто замечательно! Я так счастлива! — в восторге тараторила Стефани.
Она подошла к Гарри с намерением поблагодарить его. Стефани взяла его за руку, которая в ту же секунду стала мыльной. Несказанно обрадовавшись известию о своем назначении, Стефани забыла вытереть руки. Увидев, что она наделала, Стефани виновато посмотрела на Гарри и стала извиняться:
— Господи, простите меня!
Гарри же, не обращая на случившееся никакого внимания, вытер руки о джинсы. То же самое проделала и Стефани.
— Итак, позвольте продолжить, мисс Роджерс. Степень вашего сертификата и характеристики, данные вам, нас вполне устраивают. Однако, по правде говоря, в ваших документах есть ряд довольно нелепых пунктов, и слышать от вас, что вы хотите работать именно здесь, так же весьма нелепо. Есть там и не совсем понятные места и положения.
Сердце Стефани забилось быстрее.
— Правда? — неожиданно для себя спросила она.
— Что — правда?
— То, что мой сертификат об образовании вас полностью устраивает?
— Да. Как мы поняли, вы из Англии? — спросил Гарри и пристально посмотрел на Стефани.
Сейчас он казался ей будто сошедшим с одного из полотен художника эпохи Возрождения. Стефани мучительно пыталась вспомнить, кого именно он ей напоминает. Но память отказывалась подсказать ответ. И все же в облике Гарри, в его взгляде было что-то до боли знакомое.
— Не так ли? — вновь спросил Гарри.
— Что?
— Я спрашивал вас: вы из Европы?
— Ах это… Да, я англичанка… У нас семейный бизнес.
— А какого рода бизнес, если не секрет?
Стефани неловко улыбнулась. «Семейный бизнес»… Вновь нахлынули воспоминания о событиях последних месяцев, и Стефани стало очень грустно. Отец днями и ночами пропадал в Палате пэров, сестры ездили по светским раутам и создавали видимость общественной деятельности. Газеты выдавали одну статью за другой обо всех членах семьи герцога.
А Стефани сидела дома и наблюдала за всем происходящим со стороны. Бесконечные разговоры и сплетни о наследнике престола повергали ее в уныние. У ворот замка постоянно толпились папарацци в надежде на очередную сенсацию. Стефани ежедневно видела эту картину из окна своей спальни. Ей казалось, что все летит вверх тормашками, что мир рушится, а люди окончательно сошли с ума.
— Стефани? — обратился к ней Гарри.
Она очнулась.
— Общественные связи, — осторожно сказала она, — государственная работа.
— При чем тут бизнес? — удивился Гарри.
— Вся наша жизнь — один сплошной бизнес, — философски изрекла Стефани.
— С этим трудно поспорить.
— Меня семейные дела никогда не интересовали, и я выбрала профессию учителя. Всегда хотелось приносить людям пользу, а не только заботиться о собственных интересах.