– Постой! Тост за павлина! – Вино проливается из чаши, которую она поднимает. – Она сегодня всех спасла!
Я вырываюсь.
– Продолжайте без меня.
Выражение лица Лотос меняется.
– Ой, да не вешай нос, – говорит Облако. Ее гордый голос перекрывает общий гомон, когда я намечаю путь отступления. – Ты же знаешь, что говорят о стратегах.
Уходи.
– Да они пить не умеют.
Уходи.
– Один глоток, и их уже выворачивает…
Я отступаю назад, выхватываю чашу у Лотос и опрокидываю ее. Лотос хлопает ладонью по столу.
– Давай еще!
Внезапно со всех сторон меня обступают воины, все толпятся, чтобы наполнить чаши. Они передаются снизу вверх. Лотос наливает из кувшина.
– Кто здесь считает, что Черепушка – бог? – Черепушка, должно быть, придуманное Лотос прозвище для Миазмы. Руки поднимаются, и Лотос ревет: – Трусы! Жэнь – бог!
– Прекрати болтать, – говорит Облако. – Жэнь не желает, чтобы ты трепалась об этом. – Затем она ударяет себя кулаком в грудь и заявляет на весь стол: – Я – бог!
– Нет, я бог!
– Я бог!
– Я бог!
Крестьяне вы все, думаю я, когда все больше вина расплескивается на меня, а не в рот. Кто-то рыгает. Лотос выпускает газы. Я высвобождаюсь в ту же секунду, как вижу проход, протискиваясь из давки.
Я едва успеваю добежать до куста, как меня тошнит.
Это было три, Облако. Я смотрю, нахмурив брови, на беспорядок, который я учинила в кустах – а если быть точной, в тисовом кусте. Чешуйчатая коричневая кора. Хвоя, закручивающаяся спиралью вокруг стебля. Круглые и красные ягоды. Токсичные для людей, которые, я надеюсь, достаточно умны, чтобы не кормиться с диких кустов, и лошадей, которые наверняка умны достаточно. Я должна предупредить кавалерию…
Меня снова рвет.
– Ай-я, мои названые сестры достали тебя, не так ли?
Жэнь.
Я вытираю рот и спешу, поворачиваясь к ней и низко кланяясь в пояс.
– Вольно, вольно. – Жэнь ждет, пока я выпрямлюсь. – Я поговорю с ними.
Чтобы они стали еще более строптивыми?
– Это не было…
– Кто на этот раз назвал себя богом?
– Облако. – Хм. – Да все они, в конечном счете.
– Да простят небеса их крамольничество, – говорит Жэнь, но она улыбается. – Может быть, сбежим на какое-то время от них? Проведем разведку в городе? – Она поворачивается, затем снова смотрит на меня, беспокойство смягчает ее улыбку. – Если ты не против.
Как будто я позволила бы каким-то воинам взять надо мной верх.
Я снова вытираю рот и сопровождаю Жэнь через наш временный лагерь. Она отмечается в войсках, помогает солдату починить пару ботинок, спрашивает беременную женщину, когда у нее роды. Я стою в стороне – это не совсем та «разведка», которую я себе представляла, – и, наконец, путь приводит нас к западной сторожевой башне Хэваня. Жэнь первой поднимается по бамбуковой лестнице. Я забираюсь за ней, легкие горят. Мы поднимаемся на вершину и смотрим на город. Ночь ясная, небо усыпано звездами.
– Скажи мне, Цилинь. – Лишь Жэнь по-прежнему называет меня моим настоящим именем. Слишком поздно говорить ей, что я терпеть его не могу. – По шкале от одного до десяти насколько ты близка к тому, чтобы уйти с поста?
Я снова спешу поклониться.
– Если я сделала что-то, что разочаровало…
– Ты спасла нас сегодня, – твердо перебивает Жэнь. – Но вряд ли это то, на что ты подписывалась.
Она не может знать. Обо всех моментах, когда я стирала свои одежды, пытаясь очистить их от копоти и всякой мерзости, или ночах, когда лежала без сна и не могла заснуть, чувствуя себя скорее пастухом крестьян, чем стратегом.
Но в конце концов все это – несущественные неудобства. Даже крестьяне. Наша самая острая проблема – отсутствие возможности проехать на лодке на юг. Поднять его…
– Я не подведу тебя, – выпаливаю я.
– Я знаю, – говорит Жэнь. – Я просто беспокоюсь, что сама подведу тебя. И, может быть… – Она смотрит на небо. – Я подведу ее.
В ночи сотни звезд, но я точно знаю, на какую из них она смотрит. Это маленькая и мутная звезда нашей Императрицы Синь Бао.
Жэнь смотрит на нее так, как будто она – солнце.
Насколько мне известно, Жэнь встречалась с нашим несовершеннолетним монархом всего однажды, что на один больше, чем у большинства. Императрицы с древности жили уединенно во дворце, их власть зависела не от того, какие они сами по себе, а от древней традиции, которую они представляли, и от их дворов. Двор Синь Бао принадлежал к длинной династии регентов.