– Вы поехали прямо в университет?
Он опустил голову и не отвечал.
– Ну, что же ты молчишь?
– Простите, мистер, я… я ведь здесь на службе…
– Что же из этого?
Мистер Долтон подошел ближе и строго посмотрел ему в лицо:
– Отвечайте на вопросы, Биггер.
– Да, сэр.
– Вы поехали прямо в университет? – повторил Бриттен.
Он по-прежнему молчал.
– Я тебя спрашиваю: да или нет?
– Нет, сэр. Мы не в университет поехали.
– А куда же?
– Простите, сэр. Когда мы доехали до парка, она велела мне повернуть и ехать на Петлю.
– Значит, она не была в университете? – спросил мистер Долтон; от изумления он не закрыл рта.
– Нет, сэр.
– Почему вы мне этого раньше не сказали, Биггер?
– Она не велела мне говорить.
Наступило молчание. В топке гудело. Гигантские красные тени плыли по стенам.
– Куда же вы поехали? – снова спросил Бриттен.
– На Петлю, сэр.
– А куда именно?
– На Лейк-стрит, сэр.
– Номер дома не помнишь?
– Кажется, шестнадцать, сэр.
– Лейк-стрит, шестнадцать?
– Да, сэр.
– Комитет защиты труда, – сказал мистер Долтон Бриттену. – Этот Джан – красный.
– Сколько времени она там пробыла? – спросил Бриттен.
– Так, с полчаса, сэр.
– А потом что было?
– Я ждал в машине…
– И что же, она вышла, и вы сразу поехали домой?
– Нет, сэр.
– Она вышла… – Они вышли… – Этот Джан, значит, тоже был с ней?
– Да, сэр. Он был с ней. Должно быть, это она за ним туда и заходила. Она мне ничего не сказала; просто зашла туда и побыла с полчаса, а потом вышла, и он с ней.
– Потом ты повернул… – Он повернул, – сказал Биггер. – Как, разве не ты правил?
– Простите, сэр. Он захотел править, и она сказала, чтоб я его пустил.
Опять наступило молчание. Они хотели, чтоб он нарисовал им всю картину; ладно, вот он и нарисует ее так, как ему нужно. Он весь дрожал от возбуждения. Прежде ведь все картины рисовали они ему, так? Ну а теперь он может говорить все, что захочет, а им остается только слушать. Они должны будут поверить или ему, или Джану, а Джан – красный.
– А ты где был это время, дожидался где-нибудь? – спросил Бриттен, уже не так отрывисто и строго, как раньше.
– Нет, сэр. Я сидел в машине…
– Куда же они поехали?
Он хотел было рассказать им, как они посадили его между собой, но потом раздумал; об этом он скажет потом, когда будет говорить, как он себя чувствовал с Мэри и Джаном.
– Ну, мистер Джан спросил меня, где можно хорошо покушать. Я сказал им про «Хижину» Эрни, на Южной стороне. Белые люди… – «Белые люди» он выговорил медленно и раздельно, желая подчеркнуть, что хорошо понимает, что это значит. – …только там и бывают.
– И ты их отвез туда?
– Мистер Джан сам правил, сэр.
– Сколько они там пробыли?
– Да пожалуй, мы там пробыли…
– Разве ты не остался в машине?..
– Простите, мистер, мне что говорили, то я и делал. Я ведь здесь на службе…
– Так, – сказал Бриттен. – Что же, он, верно, пригласил тебя поесть вместе с ними?
– Я не хотел, мистер. Честное слово, я не хотел. Он так приставал ко мне, что я ничего не мог поделать.
Бриттен отошел от сундука, нервно ероша пальцами волосы. Потом он опять повернулся к Биггеру:
– Они там напились, а?
– Да, сэр. Они пили вино.
– А что он тебе говорил, этот Джан?
– Он все про коммунистов рассказывал…
– И много они выпили?
– Как по мне, то немало, сэр.
– А потом ты повез их домой?
– Нет, сэр. Я еще катал их по парку.
– А после парка – домой?
– Да, сэр. Это уже было около двух.
– Мисс Долтон была очень пьяна?
– Ну… она едва держалась на ногах, сэр. Ему пришлось нести ее по лестнице, – сказал Биггер, опустив глаза.
– Ничего, ничего, Биггер. Можешь говорить все, как было, – сказал Бриттен. – Значит, она была очень пьяна.
– Она была без памяти, – сказал Биггер.
Бриттен взглянул на Долтона.
– Она не могла сама уйти из дому, – сказал Бриттен. – Если миссис Долтон не ошибается, значит, она не могла сама уйти. – Бриттен посмотрел на Биггера, и Биггер почувствовал в его взгляде еще один невысказанный вопрос.
– Дальше что было?
Сейчас он их угостит; пусть попробуют немножко.
– Ну вот, я вам говорил, что мисс Долтон сказала мне снести сундук вниз. Только я это потому говорил, что она мне не велела рассказывать про то, куда мы ездили. А это мне мистер Джан сказал – снести сундук вниз и оставить машину у подъезда.
– Он сказал тебе – снести сундук и оставить машину?
– Да, сэр. Так он мне сказал.
– Почему вы нам этого раньше не говорили, Биггер? – спросил мистер Долтон.
– Она мне не велела, сэр.
– А этот Джан что делал? – спросил Бриттен.
– Он был пьяный, – сказал Биггер, чувствуя, что настал момент окончательно запутать Джана. – Это мистер Джан велел мне снести сундук и оставить машину в снегу. Я вам сказал, что мне мисс Долтон велела, но это он мне велел. А если бы я сказал вам про мистера Джана, так все бы вышло наружу.
Бриттен прошелся до котла и обратно; в топке по-прежнему гудело. Только бы никто туда не заглянул сейчас, подумал Биггер; в глотке у него пересохло. Вдруг он вздрогнул; Бриттен, круто повернувшись, ткнул ему пальцем чуть не в самое лицо:
– Что он тебе говорил про товарищей?
– Сэр? – Ладно, хватит ломаться! Что он тебе говорил про товарищей? – Чьих товарищей, мистер? Он больше никого не звал, только меня…
– Не прикидывайся! Сам знаешь, о чем я говорю.
– Мистер, я знаю, что я им не товарищ! Но он меня усадил за стол, заказал цыпленка и велел есть. Я не хотел, но он меня заставил, а ведь я на службе, сэр.
Бриттен подошел к Биггеру вплотную и прищурил глаза:
– При каком комитете ты числишься?
– Сэр?
– Ладно, ладно, при каком комитете числишься?
Биггер смотрел на него испуганно, молча.
– Кто у вас организатором?
– Я не понимаю, что вы спрашиваете? – сказал Биггер дрожащим голосом.
– «Дейли» читаешь?
– Какое «Дейли»?
– Ты знал Джана раньше, до того как поступил сюда?
– Нет, сэр. Нет, нет, сэр.
– В Россию тебя не посылали?
Биггер вытаращил глаза и не ответил. Он теперь понял, что Бриттен старается дознаться, не коммунист ли он. Этого он никак не ожидал. Его начало трясти. Он не рассчитывал, что палка может оказаться о двух концах. Он медленно покачал головой и попятился.
– Нет, сэр. Напрасно вы на меня говорите. Я с такими людьми никогда не водился. Я даже и не знаю никого, кроме мисс Долтон и мистера Джана, вот как перед богом.
Бриттен стал наступать на Биггера, а Биггер все пятился, пока не наткнулся на стену. Все время Биггер смотрел ему прямо в глаза. Вдруг Бриттен, движением таким быстрым, что оно ускользнуло от внимания Биггера, схватил его за ворот и тряхнул так, что он ударился затылком о стену. Перед глазами у него пошли красные круги.
– Врешь, черная скотина, я знаю, что ты коммунист! Говори все, что знаешь про мисс Долтон и эту сволочь Джана!
– Нет, сэр, нет! Я не коммунист! Нет, сэр.
– А это что такое? – Бриттен выдернул из кармана пачку брошюр, которую Биггер спрятал в ящике комода, и сунул ему под нос. – Что, попался? Ну отвечай!
– Нет, сэр! Напрасно вы на меня говорите! Это мистер Джан дал мне эти книжечки! Он и мисс Долтон велели мне прочитать их.
– А мисс Долтон ты знал раньше?
– Нет, сэр!
– Погодите, Бриттен! – Мистер Долтон положил руку Бриттену на плечо. – Погодите. Мне кажется, он говорит правду. Вчера, когда она его увидела, она сразу стала спрашивать, состоит ли он в профсоюзе. Если это Джан дал ему брошюры, значит, он тут ни при чем.
– Вы уверены?
– Да. Сначала, когда вы показали мне эти брошюры, я подумал, что он знает что-то. Но теперь я вижу, что ошибся. Не стоит обвинять его в том, чего нет.
Бриттен отпустил ворот Биггера и пожал плечами. Биггер перевел дух, но не двинулся с места, ушибленный затылок болел. Он не ожидал, что кто-нибудь допустит мысль, будто он, черный негр, может быть сообщником Джана. Бриттен был враг ему. По жесткому блеску в глазах Бриттена он знал, что для него он виновен, потому что он – черный. Он стоял у стены, раскрыв рот, глядя перед собой осовелыми глазами, и в нем поднималась такая жаркая и неудержимая ненависть к Бриттену, что хотелось схватить из угла железную лопату и раскроить ему череп. На какое-то мгновение звонкий шум в ушах заглушил для него все остальные звуки. Он сделал усилие и овладел собой; тогда он услыхал голос Бриттена: