Исея бросила на меня хмурый взгляд.
— А куда ей ещё деваться?
— Ну, я имею в виду, вы верите в этих богов?
На этот раз ко мне повернулся и Серапис. Кажется, я опять ляпнул что-то не то. Но я очень хотел понять, как относятся в этом мире к религии. Вернее, существуют ли все эти боги, которым здесь так усердно поклоняются.
— Ты дурак? — спросил парень. — При чём тут вера? Ты б ещё спросил, верим ли мы в существование солнца или Нила.
Исея только головой покачала.
Ответ Сераписа ничем мне не помог. Любой истинно верующий сказал бы так. А мне хотелось знать, не выдумка ли здешние боги на самом деле. И стоит ли воспринимать всерьёз слова Анубиса. Как и его появление в моём сне. Да и сне ли? Больше смахивало на видение. А то и на самую что ни на есть настоящую реальность. Но настаивать с расспросами я не стал: и так уже производил странное впечатление, наверное. Однако кое-что решил добавить:
— Просто мне ночью сон приснился. Видел Анубиса и Гора. А ощущения были такие, словно всё происходило в реальности.
— Так ты из-за этого загнался? — проговорил Серапис. — Расслабься. Боги не являются к обычным людям. Даже к аристократам. Только к устам.
— Кому? — машинально спросил я.
— Устам. Слышишь плохо?
— А, понял. Да, не разобрал сразу.
Блин, что за уста⁈
Поймав подозрительный взгляд Исеи, я решил, что пора сматываться.
— Ладно, пойду поваляюсь. До скорого.
Как бы узнать, что за уста? И понять, какова вероятность, что я к ним отношусь. Спрашивать студентов опасно: очевидно, что это всем известные вещи. Может, книжку взять в библиотеке? Компа-то у меня нет. А Серапис свой планшет вряд ли одолжит. Хватит с меня и его шмотья.
Я решительно отправился в библиотеку, где, помимо огромных книжных шкафов, обнаружил ряды подключённых к Сети компьютеров. Мне оформили карточку и разрешили сидеть перед монитором, сколько захочу. Таким образом я окунулся в океан информации о новом для себя мире.
Глава 11
Оказалось, что Устами называют оракулов — людей, через которых боги обращаются к остальным. Чаще всего это маги, служащие жрецами. Но Устами может оказаться любой, если какой-нибудь бог его выберет.
Я провёл за компом много времени, открывая для себя мир, в котором мне предстояло жить, возможно, до самой смерти. Хотя, конечно, надежда, что проклятье с меня снимут, оставалась.
Мои занятия прервал Тутмос, заявившийся, чтобы сообщить, что начинается трансляция похорон фараона. В каком-то смысле, моего отца.
Студентов собрали в огромном актовом зале, завешанном траурными бледно-голубыми полотнами, живописно драпированными. На полу в кадках стояли цветы, источавшие пряный аромат. Несколько кондиционеров создавали живительную прохладу. Одну из стен занимала плазменная панель. На ней демонстрировали широкую улицу. По ней шествовала многолюдная процессия, во главе которой шагали богато украшенные золотом и бусами жрецы. За ними плыл роскошный золотой саркофаг с фигурой фараона на крышке. Возле него парил почти такой же, только чуть поменьше — видимо, мой. Интересно, что положили туда вместо тела. Хотя, наверное, ничего. По сути, я наблюдал за собственными похоронами. За саркофагами шли представители Домов. Плыли платформы с установленными на них фигурами местных богов. Я разглядел кошачью, птичью и крокодилью головы. Статуя Анубиса была самой большой. Всё это окружали солдаты в парадных мундирах и боевые роботы. Над процессией плыли дроны, украшенные трепещущими голубыми ленточками.
— Они направляются к пирамиде, — сказал сидевший справа от меня Тутмос. — Она построена прямо за городом. Вон видна. Видишь?
Камера действительно показала возвышавшийся над домами бежевый треугольник, будто вырезанный из картона и наклеенный на небо. Трудно даже представить, какой высоты была новая гробница. И сколько рабов положили жизни, чтобы её построить.
Сидеть в актовом зале пришлось долго. Процессия добралась до границы Мемфиса, вышла за стену через облицованные цветными изразцами ворота, пересекла кусок пустыни и начала вливаться в квадратное отверстие в основании пирамиды. Две огромные каменные фигуры баранов с человеческими головами взирали на людей с высокомерным снисхождением.
Репортаж переместился внутрь гробницы. Зал, который диктор называл камерой, был освещён плавающими светильниками, испускавшими холодный голубоватый свет. Над всем высилась бронзовая статуя Анубиса, державшего в руке весы. В центре располагалось каменное возвышение, на которое поместили саркофаг фараона. Мой опустили рядом, на постамент поменьше. Должно быть, его соорудили совсем недавно. Люди окружили их и замерли в торжественном ожидании. Вперёд выступили жрецы в длинных траурных одеяниях. Они держали посохи с мерцающими навершиями.