На всякий случай я решил проверить слова жреца насчёт роли богини Бастет в этой вселенной.
— Мефиер, почему во дворце так много изображений Бастет? — спросил я, отрабатывая технику разделения и объединения файерболов. — Разве мы поклоняемся ей, а не великому Ра?
— Дом Солнца никого не чтит так, как владыку мира, — отозвалась Мефиер, внимательно наблюдая за моими действиями. — Однако другие боги тоже покровительствуют нам. Например, Себек, Уаджит, Атон и Атум. Бастет же хранит границы между Нижним миром и нашим. Иначе тёмная энергия породит слишком много Проклятий, и Тёмные боги смогут прорваться к нам.
— Так я и думал. Но почему тогда Проклятья вообще появляются? Как ланхиру удаётся просачиваться из Нижнего мира?
— Силу Дуата слишком сильна. Бастет сдерживает её, но не полностью. Часть всё равно попадает. Отсюда и Проклятья. Даже не знаю, хорошо это или плохо, — добавила неожиданно девушка. — С одной стороны, опасность всегда присутствует, а с другой, темная энергия перерабатывается в шехир, на котором построена наша цивилизация.
— Да, дилемма, — согласился я, расщепляя большой полыхающий шар на дюжину помельче. Огоньки раздались в стороны, а затем медленно встретились, выстроившись в заданную тренажёром фигуру. — К счастью, от нас ничего не зависит, верно? Мы поставлены перед фактом и просто приспосабливаемся к обстоятельствам.
— Как сказать, господин Ахенатон. Шесть тысяч лет назад один фараон сошёл с ума и решил запретить культ Бастет, а все её изображения уничтожить. Он решил впустить Тёмных богов в наш мир, так как они пообещали ему вечную жизнь и власть над всей Землёй. Однако безумца удалось вовремя остановить. Иначе наш мир погрузился бы в Эпоху Разрушения, и не известно, что было бы сейчас. Возможно, ничего не было бы. Включая нас с вами.
— Как звали этого ненормального? — спросил я, решив, что нужно почитать об этом фараоне.
У меня в голове всплыли слова Анубиса и то, что настоящий Ахенатон пообещал ему. Кажется, не всё так просто, как мне казалось до сих пор. Надо основательно разобраться, что происходит, и какая мне отведена во всём этом роль. Я не собирался становиться ничьей марионеткой, даже Тёмных богов, как бы могущественны они ни были. У меня свой путь, и я пройду его с честью! Так, как сам сочту нужным.
— Эндий, — ответила девушка. — Его часто приводят в пример того, как человек может забыть о своём общественном долге в угоду личным желаниям. Всё, давайте закончим с этим. Перейдём вон туда и потренируем ослепление. На этот раз я немного увеличу уровень сенсора, так что постарайтесь вложить в атаку чуть больше шехира.
Глава 28
Наконец, настал день, когда меня должны были представить Дому Ра. Парадоксальная ситуация, если подумать, ведь я и был его главой — в качестве законного правителя страны. Однако волею судьбы и моего дяди-узурпатора приходилось подниматься практически с низов и надеяться, что однажды трон станет моим. Вероятность, кстати, невелика, ибо Дом Фаюм, владеющий армией Египта, откровенно принял сторону Идмона. И едва ли передумает со временем. Уж не знаю, чего его главе и членам совета клана не хватало при царствовании моего отца, но факт в том, что Дом Фаюм до сих пор прикладывал кучу усилий, чтобы найти меня и уничтожить.
Утром знаменательного дня портной Фоон принёс и гордо представил на наш суд готовый комплект одежды для выхода в свет: верх и низ с вышитыми гербами, а также просторную накидку, которую можно было сдать или оставить по желанию. Также имелся сложный головной убор, снабжённый возможностью прикрыть снизу лицо в случае летящего песка. На лоб же надевались очки-консервы. Меня такие элементы удивили, поскольку я знал, что многие носили специальные маски, которые легко извлекались в случае нужды из поясных футляров. Они были снабжены надёжными фильтрами и особыми визорами, позволявшими видеть очертания объектов даже во время песчаной бури.
— Традиция, — кратко объяснила Ливия, поправляя на мне складки одежды. Сирофана на примерке не было, зато Нефертари и сёстры обступили меня, придирчиво обсуждая каждый элемент наряда. Я даже почувствовал себя вроде ростовой куклы. Фоон волновался, хотя было очевидно, что результат его работы безупречен. — На самом деле, в очках вообще нет нужды, мы же в городе.