Казаки из отцовских ближних людей и люди Лоскута остались возле тропинки, а мы с отцом спрыгнули с коней и направились к костру. Подошли и атаман поприветствовал самозванного полковника:
– Здрав будь, дядька Иван.
– Здравствуй, Кондрат, – Лоскут встал, и они с Булавиным крепко обнялись. Затем полковник посмотрел на меня, взял своими сухими жилистыми руками мои плечи, чуть встряхнул и сказал: – Вырос, Никиша, и вытянулся преизрядно. Десять лет тебя не видел, а ты вон уже какой. Богатырем растешь.
– Здоровьица вам, дед Иван, – произнес я.
– Ладно, – разинский соратник отпустил меня, – иди к лошадям, а мы тут, с батей твоим переговорим.
Я посмотрел на отца, и он сказал:
– Пусть останется, пора его к делу приучать.
– Ну как знаешь, – полковник присел на бревно, дождался, пока мы расположимся вокруг, помешал длинной ложкой уху в котле, бросил быстрый оценивающий взгляд на Булавина и спросил: – Зачем я тебя нашел, понимаешь?
– Нет, – батя отрицательно покачал головой.
– Странно. Я думал, что ты уже последние новости знаешь. Поэтому и мечешься по всему Войску, беседы крамольные с людьми ведешь.
– О чем я должен знать, дядька Иван?
Лоскут помедлил, посмотрел на повисшее над нами солнце и ответил:
– О том, Кондрат, что царь указ написал. А в том указе князю Юрию Долгорукому велено ловить всех беглых на Дону.
– И как давно сей указ написан?
– С месяц уже, а то и больше. Я про него только дня три как узнал. Отлеживался в одной из станиц, а тут все в один час, и про указ известие, и про то, что ты уже пару недель по городкам донским ездишь. Вот и подумал, что ты все знаешь, или сам беду почуял.
– Нет. У меня таких людей, которые бы столь важные новости быстро приносили, пока не имеется.
– А надо бы иметь…
– Со временем, может быть, кто-то и появится.
– Нет времени, Кондрат. Осенью Долгорукий будет здесь, а что он за человек тебе хорошо известно.
При этих словах, отец потер левый бок, где, как я знал, у него имелся длинный шрам от сабли. Он поморщился и кивнул головой:
– Знаю его, под Азовом сталкивались. Я тогда на стену одним из первых поднялся, думал, что награду получу, а тут этот князек со своим гонором. Слово за слово и драка с его холопами. Насилу отбился. Царь меня за эту драку простил, но и награду я не получил.
– Вот видишь, князя Юрия ты знаешь, и как он к казакам относится, понимаешь. Что делать станешь?
– Буду ждать и смотреть, что дальше произойдет.
– А я тебе и без ожиданий скажу, что может быть. Лукьян Максимов тоже про карателей ведает. Поджилки у него трясутся, и войсковой атаман ищет того, кто в случае большой беды от князя, смог бы его прибить. И на кого он посматривает, догадываешься?
– Немудрено догадаться, на меня, наверное.
– Правильно, потому как ты человек известный и крови не боишься. Помнишь, как ты от слободских людишек и царевых солдат солеварни освобождал? Вижу, что не позабыл. Тогда Лукьян тебе тоже говорил, мол, ты дело сделай, а мы прикроем. И потом он же со своими товарищами тебя выдать хотел. Разве не так?
– Я на память пока не жалуюсь.
– Теперь так же будет, если Долгорукий зверствовать начнет. Ты, Кондрат, князя убей, а потом мы тебя укроем. Так скажут Максимов и старожилы из богатых низовых казаков.
– Не будет этого! – отец вскочил с места.
– Ты успокойся, сядь, и не шуми, – тихо и вкрадчиво сказал полковник.
– Все! Я спокоен.
– Вот и хорошо. Соображаешь нормально?
– Да.
– И что скажешь?
– Не стану я пешкой Максимова и его друзей. Сам все сделаю, и сам за собой казаков поведу.
– Вот и правильно. С чего начнешь?
– Хотел завтра в Черкасск направиться и с Ильей Зерщиковым поговорить, да видно не судьба. Прямо сейчас в Бахмут вернусь и там всех сотников да атаманов, кто за меня стоит, на Круг соберу. Ты со мной, дядька Иван?
– С тобой, а иначе бы и не суетился.
– Кто тебя знает, ты как перекати-поле, сегодня здесь, а завтра ищи-свищи полковника Лоскута.
– Это верно, и поначалу я думал в стороне отстояться, самого бунта дождаться и только тогда в дело вступать. А на тебя посмотрел и решил, что тянуть не стоит.
Атаман прищурился и, пристально посмотрев на старика, спросил:
– И что, твои прознатчики тоже моими людьми станут?
– Если я разведкой займусь, тогда станут, – усмехнулся Лоскут.
– Договорились.
Разговор был короткий, я тому свидетель. Поспела ушица и подошли казаки. Все поели, и настал черед снова вернуться к делам. Отец с Лоскутом, уже без меня, что-то обсудили, крепко поспорили и я даже думал, что дойдет до драки. Но все утряслось, полковник и будущий предводитель восстания ударили по рукам, и казаки, что булавинцы, что лоскутовцы, стали получать приказы атамана: