– Это неправильно, что ты ведешь подобную жизнь.
– Как ты смеешь меня судить!. Ты ничего не знаешь о моей жизни. Ты никогда не понимал меня. Или ты воспринимаешь мое положение как очередное пятно на своей репутации?
– Нет! Это не так. Посмотри на себя, Сейри. Когда ты смотрела на себя в последний раз? – Прежде чем я успела возразить, он схватил меня за плечи и подтащил к зеркалу в ажурной раме, висевшему среди его трофеев.
Давно не смотрела. Я заморгала, пытаясь разобрать, где чье отражение, я никогда не замечала, насколько мы с Томасом похожи. Но было и множество различий. Во мне еще сохранялись некоторые девичьи черты, но медно-рыжие волосы потускнели, кожа загрубела от лет, проведенных под солнцем и ветром, в углах глаз залегли морщинки, но в них светилось и знание, которое никогда не отражало мое зеркало в Комигоре. И еще я сильно обносилась. Воротник и манжеты белой блузы протерлись, коричневая юбка выцвела, измялась и была не особенно чистой. Я казалась запущенной и усталой, словно заброшенный сад.
– Что оскорбляет тебя больше, Томас, что я бедна или что мне тридцать пять?
Он не ответил, я снова взглянула на отражение своего брата, в его карих глазах было что-то, чего я не видела уже давно. Сарказм и злость ушли, остались только груз прожитых лет, горечь и огромная скорбь.
– Почему ты уверен, будто мне небезразлично твое мнение обо мне, о том, как я живу, что делаю? Что позорного в том, что я ем выращенное своими руками или выменянное, что круглый год хожу в одной юбке? Неужели ты думаешь, это так меня тяготит, что я соглашусь жить под одной крышей с убийцей моего сына?
Он развернулся и отошел от меня, потирая шею длинной сильной рукой.
– Нет. Все это не имеет никакого отношения к тому, что я хочу сказать. Глупо думать, будто я смог бы сделать это, не вороша прошлого… – Голосом таким тихим, что я с трудом расслышала его, он произнес: – Мне снятся сны, Сейри. Кровавые кошмары, не покидающие меня с того дня. Одиночество и гибель. Огонь. И магия. Я вижу тебя с ножом в спине… и ребенка… святой Аннадис, ребенка… Сон заглатывает меня, пока я не начинаю жить в этом кошмаре, а моя настоящая жизнь превращается в сон. – Он развернулся и вытянул руку, закрыв глаза. – Не говори ничего.
Он перевел дыхание и продолжал:
– Ты можешь не поверить мне, Сейри, но я был уверен абсолютно – то, что я делаю, правильно. Что все это ради блага… семьи… тебя. Я думал, сны преследуют меня, потому что я слаб, а не потому, что сделал что-то не так. Но несколько дней назад сны ушли, исчезли, словно их никогда не было. Казалось бы, какое счастье. Но вместо них… Словно я пятнадцать лет был слеп и только теперь увидел, что с нами произошло. С тобой. И теперь, если сны вернутся, я не знаю, что буду делать, потому что до сих пор я жил с уверенностью в своей правоте. И в довершение всего я услышал твой голос у ворот сегодня. Меня охватило безумие, я не мог так просто отпустить тебя.
Я заговорила, но он снова прервал меня.
– Нет. Погоди. Выслушай меня, потому что я не знаю, что открыло мне глаза и развязало язык. Через три дня я покину город. Был вызов, и серьезный, от одного взбунтовавшегося вождя с запада. Разумеется, я должен им заняться. Нелепая, гадкая ситуация, но я не думал о ней до последних событий. И теперь…
Он никак не мог подобрать слова, но он мой брат… почти близнец. Я прочла по его лицу то, что он не мог сказать.
– Ты боишься, Томас. Чего?
– У меня есть сын десяти лет. Я часто покидаю Комигор, иногда на месяцы, и раньше я не думал об этом. Это мой долг. Но в этот раз… – Он прошелся по комнате, прежде чем продолжать. – Может быть, так удача покидает солдата. Некоторые говорят, это чувствуешь заранее. Но мое единственное желание – убедить тебя быть с ним в Комигоре, тогда я буду спокоен. – Он подбежал к балконной двери и ударил по перекладине так, что стекла задребезжали.
– Проклятие! Я спятил!
Сороки стрекотали в саду, журчал фонтан. Поглаживая пальцами груз в кармане, я размышляла над странным признанием брата. В его безумие я не верю.
– Томас, где Дарзид?
Брат развернулся, поглядев на меня так, будто я спросила его о ценах на рынке.
– При чем тут…
– Просто ответь.
– Он уехал в Валлеор по срочному делу, семейному, с каким-то старым другом или кузеном.
– Твои сны исчезли до того, как он уехал?
– Нет. К чему ты клонишь?
– Значит, после его отъезда.
– Нет, то есть не совсем. Это произошло, когда я приехал из Комигора сюда. Дарзид ездил по окрестностям Фенсбриджа – хотел купить новую лошадь, когда его вызвали. Он никак не связан со всем этим. Он сказал бы мне, что незачем говорить с тобой.
Новая лошадь. А вовсе не поиски беглого слуги. Одно за другим я укладывала слова Томаса в мозаику, но цельной картины пока не получалось.
– Он знал, что ты едешь в Монтевиаль?
– Нет. Я приехал сюда неожиданно. Сейри…
– Не перебивай. Он раньше покидал тебя так надолго?
– Наверное, раз или два. Он самый верный и преданный из всех помощников.
– Будет ли верно предположить, что за все время своей службы Дарзид всегда, за исключением последней недели, знал, где ты находишься?
– Это глупо.
– Я права?
– Наверное, это так, но…
– Теперь скажи. Кто открыл, что у Мартина живет чародей? Кто добыл всех этих нелепых свидетелей? Дарзид, не так ли?
Томас смотрел так, словно у него в животе поворачивают нож.
– Как раз за это я ему и плачу. За сбор информации.
– И кто первый рассказал тебе о Кейроне?
– Разумеется, Дарзид, но он…
– Кто убедил тебя, что из множества подлецов, прислуживающих Эварду, именно ты должен убить моего сына?
– Сейри…
– Ответь!
– Дарзид сказал, что…
– Разумеется, – пробормотала я. Дарзид, который явился ко мне с невероятной историей о застарелой ненависти, кто считал, что не живет собственной жизнью, кто чувствовал, что в мире что-то изменилось со смертью Кейрона, и требовал… нет, умолял, чтобы я рассказала ему о магах… – «Стоит перевернуть любой замшелый камень в королевстве, и оттуда выползет Дарзид».
– О чем ты?
– Один очень умный человек сказал так много лет назад. Кажется, это вернее, чем он думал. – Я откуда-то знала, что Дарзид не просто охотится на магов. – Скажи мне, Томас, ты видел друга Дарзида – того, с кем он поехал в Валлеор?
Томас всплеснул руками.
– Ясно, что говорить больше не о чем. Ты хотела уйти. Я позову Гарлоса, и ты сможешь идти, куда хочешь. – Он снова заперся в себе.
– Можешь приказать своим писцам отметить где-нибудь этот день, братец. Впервые в жизни мы единодушны. Говорить больше не о чем. И я не поеду в Комигор по доброй воле.
– Пусть будет так. – Томас дернул шнурок колокольчика и отвернулся.
Я не собиралась рассказывать Томасу о своих делах, но, глядя на его напряженную спину, я припомнила то, что видела в зеркале. Мы были одной плоти и крови. Я подошла к нему и тихо заговорила:
– Я понимаю, чего тебе стоило поговорить со мной по душам, Томас. К сожалению, я не могу ответить тебе подобной щедростью. Но я скажу тебе вот что. Я боюсь Дарзида. Боюсь его больше, чем тебя, больше, чем Эварда. На твоем месте я бы посмотрела в глаза его другу, и если они пусты, а я уверена, это так, я бы спрятала жену и сына и никому на свете не сказала бы, где они.
Он не ответил. Не знаю, услышал ли он меня.
Гарлос вывел меня обратно, казалось, он доволен собой.
– Вот видите? Все, как я обещал, – сказал он. – Вы свободны.
– Как ты обещал, – повторила я. – Расскажи мне о себе, Гарлос. Неужели наш друг, капитан Дарзид, настолько устал разыгрывать няньку при капризном ребенке, что теперь за моим братом ходите вы?
Улыбка сошла с его лица.
– Я не имею чести состоять на службе у капитана. Его светлость приехал в Монтевиаль неожиданно. Я состою в штате администраторов дворца, и его светлость просил меня выполнять обязанности его помощника, пока он пребывает здесь.
– Уверена, ты понимаешь, что умение хранить тайну – та добродетель, которую мой брат ценит превыше всего.
Гарлос легко согласился.