Пока он сигналил, меня опять начали одолевать сомнения - правильно ли я сориентировался, не ошибся ли. Когда горела немецкая ракета, я отлично видел приметы, навалилась темнота и дождик - и я не верил себе.
Где-то стреляли. У Чернавского моста ударили минометы, залились пулеметы… Может, нас обнаружили? Почему тогда стреляют у Чернавского?
Позднее я узнал, что почему-то в районе улицы Степана Разина немцы не могли хорошо контролировать окраину города. Вот почему они нервничали и стреляли всю ночь наобум.
С тыла подползли люди.
- Трогай! Пора! Иди, иди, не отстанут!
Пригнувшись, я вошел в воду. Обожгло. Вода холоднющая… Это не на Первое мая открывать купальный сезон. Светит солнышко, ребята подзадоривают друг друга. Разденешься, прыгнешь в воду - и сразу к берегу, выскочишь как ошпаренный, довольный, что доказал смелость. Потом хвастаешь в школе, во дворе, что купался. Во какой герой!
Может, зря вызвался переводить людей через реку? Сейчас повернусь, упаду на берег и скажу, что вода слишком холодная и страшная. А тетя Клара как же? Ей тоже идти почти по пояс в осенней воде. Я обязан пересилить сам себя, раз она идет за мной.
Я не оборачивался: знал, что за мной идут.
Вода поднялась до колен. Дух захватывало.
Лишь бы не сбиться с брода!
Тетя Клара ухватила меня за плечо, дышала мне в затылок. Она не умеет плавать. Она верила, что я выведу ее на противоположный берег.
Герой, героизм… Я не думал ни о чем подобном, не до того было, чтобы праздными мыслями развлекаться. Это от нечего делать сами себя взвинчивают. Мне требовалось выполнить приказ - вот и все. Три месяца ушли на то, что я приучился выполнять приказы, не капризничал и не говорил: «Почему я, почему не другой?» Раз мне приказали перейти реку - значит, я обязан это сделать. И все!
Самое неприятное, когда вода доставала до еще не захлестнутой части тела, вновь перехватывало дыхание, точно ударяли под дых.
Я шел… Глубина стала по пояс.
«Где же поворачивать? Где-то здесь нужно поворачивать влево, - стучала мысль. - Эх, зря тетя Клара вцепилась в плечо, как рак! Отпустила бы. Я бы прошел вперед, попытался, разведал бы…»
Но она не отпускала - она не умела плавать, и она верила в меня, что я тут каждую ямку знаю.
И я чуть не сорвался на глубину.
Отпрянул. Почувствовал, что впереди глубина с ручками и ножками. Точно глаза выросли на ногах. Впереди глубина.
Я круто забрал влево. И опять чуть не сорвался вниз. Течение было, тащило на глубину. Я еле вылез на узкий подводный хребет и пошел быстрее вперед.
Берег ближе, ближе… Вода откатилась. Обгоняя, вперед прошел напарник тети Клары. На его голове, как у меня когда-то, было привязано белье, лежали вещи: кажется, чемодан, может, и рация.
Мужчина обернулся… Я понял, что он попрощался со мной, что мне нужно возвращаться.
Тетя Клара отпустила мое плечо и пошла за дядей Ваней-Вилли, точно боясь отстать от него хотя бы на полметра. Она не обернулась.
Я остался стоять один на реке. Может быть, стоило догнать и попрощаться с тетей Кларой? Но они торопились к берегу, теперь им не грозила глубина, они таяли в темноте и дожде, они уходили.
Я было бросился за ними. Пойти бы вместе с ними в город. Я же знаю все проходные дворы - может, пригожусь!
Но… приказ у меня был иной. И этот приказ заставил повернуться и пойти к нашему берегу.
По пути я сбился, окунулся, поплыл, ватник намок. Я еле сумел сбросить его - он камнем тянул вниз. Никогда я не думал, что река Воронеж такая широкая.
Я плыл, плыл… Еле добрался до крутого берега. Я выполз на него. Зуб не попадал на зуб.
Меня подобрали разведчики.
- Молодец, Альберт Терентьевич!
Да идите вы к черту! Что мне от ваших похвал! Я замерз до позвоночника. Я хочу согреться. Мечтаю. А молодец или не молодец… Ерунда! Я лишь выполнил приказ. Как все. Вот что самое главное на войне - выполнить приказ!
И еще я понял в ту ночь на всю жизнь: смелость в бою не показывают - ее проявляют.