Уже казалось, что она никогда там не жила.
Он подумал о Гриммуатике, этой запутанной книге магии. Он так и не смог ее прочитать. Куда бы Ведьма ни положила его в последний раз, она оставил его там. Неважно. Ни одна Летающая обезьяна не смогла бы произнести из него ни слова, а зрение Няни было слишком слабым, чтобы расшифровать его странный скремблированный текст. В любом случае, его было бы слишком тяжело нести.
У книг своя жизнь, подумал он. Пусть оно само о себе позаботится.
Повернувшись, чтобы уйти, он заметил черный плащ Бастинды. Немного потрепанный, края потертые, воротник сильно изъеден молью. Тем не менее, он был густым, и дни становились только холоднее. Он накинул его на свои узкие плечи. Он был слишком велика для него, поэтому он обмотал концы петлей вокруг предплечий. Он предположил, что выглядел как маленькая глупая летучая мышь с огромным размахом крыльев. Ему было все равно.
Горизонт был покрыт зеленоватым матовым пятном, как будто ряды костров из далеких племен уже узнали эту новость и сжигали дань уважения Бастинде до того, как солнце успело сесть в день ее смерти.
Он почувствовал ее запах в воротнике плаща и впервые заплакал.
ЛЕСТАР НЕ потрудился попрощаться с Уоррой. Пусть теперь самая любимая Летающая Обезьяна Ведьмы позаботится о себе сама. Зачем еще она учила его языку, как не для того, чтобы он мог говорить, когда ее не будет?
По дороге Лев и этот маленький крикун, Тотошка, отстали вместе с двумя другими, которые ждали Элли - Страшилой и человеком из олова, - оба из которых вызвали у Лестара серьезный приступ мурашек. Ветер был жестоким, а на западе собирались полосатые облака, и, если Лестар не ошибался, вскоре должен был пойти дождь.
Элли задавала поверхностные вопросы, но ее больше интересовало, чтобы они не сбились с пути. Как бы он узнал, если бы они сбились с курса, спросил он ее - прошло семь или восемь лет с тех пор, как он приехал из монастыря с Бастиндой, и с тех пор он никогда не покидал окрестности Киамо Ко. У Элли был гораздо более свежий опыт знакомства с большим ландшафтом.
- Да, ну, эти Летучие обезьяны несли меня до последнего, - нервно сказала она, - и я не могу утверждать, что у меня было достаточно ума, чтобы заметить ориентиры. Тем не менее, мы идем вниз по склону, и это должно быть правильно.
- Все находится под уклоном Киамо Ко, - сказал ей Лестар.
- Мне нравится твоя уверенность, - сказала она, - Тогда расскажи мне о себе.
Он подозревал, что его воспоминания о раннем детстве были такими же, как у всех остальных: неточными, внушаемыми и в значительной степени лишенными эмоций. Он не помнил определяющих моментов - может быть, их и не было, - но он помнил ощущение вещей. Косые лучи света, проникающие сквозь окна со сводчатыми потолками высоко в галерее, пригвождают безмолвных горцев к их безмолвным теням на каменном полу. Запах крем-супа из спаржи, немного кленового сиропа, сбрызнутого сверху. Запах снега в воздухе. Лестар каким-то образом был привязан к Бастинде, он помнил это: ему разрешали играть со своим сломанным деревянным утенком в той же комнате, где она сидела и пряла шерсть.
- Она была твоей матерью? - спросила Элли, - Мне ужасно жаль, что я убила ее, если бы это было так. Я имею в виду, что мне все равно жаль, но еще больше, если бы вы были родственниками.
Прямота девушки озадачивала, и Лестар не привык к этому. Ведьма никогда не скрывала своих эмоций, но и не объясняла их, и во многих отношениях жить с ней было все равно что делить квартиру со вспыльчивым домашним питомцем.
Он пытался быть честным, но он так многого не знал.
- Я помню только ее, - сказал он, - Как, будучи малышом, я оказался среди монтий, я не могу сказать. Никто никогда не говорил мне об этом, и Ведьма не стала бы говорить об этом. Я помню других женщин тех времен, сестру Буфетчицу и сестру Фруктовый сад, и некоторых более игривых, послушниц, которые сохранили свои собственные имена, сестру Сент-Грейс и сестру Линнет. Но когда пришло время для Бастинды, чтобы уйти, они обернули мой мелкий пакет одежды тоже, и я был вознесен к месту на повозку, и мы присоединились к каравану, который прошел через Келс, останавливаясь здесь и там, пока мы не добрались до Киамо Ко.
- Это ужасно далеко от цивилизации, - сказала Элли, оглядываясь вокруг на незаселенные склоны, поросшие соснами и калиной, и горки осыпей, и клочья горной лаванды, уходящей в землю.
- Она хотела быть подальше от цивилизации. К тому же, там жил Фиеро.
- Твой отец?
Лестар так же сомневался в своем отцовстве, как и в материнстве.
- Он что-то значил для нее, для Ведьмы, - отметил он, - Но что, я не знаю. Я никогда его не встречал. Можешь ли ты представить, что Ведьма села бы и излила мне свое сердце?
- Я ничего не могу себе представить о ней. Кто бы мог?
Он больше не хотел разговаривать. Смерть была слишком недавней, шок от нее начал проходить, и то, что начало проявляться, было гневом.
- В общем смысле, мы едем на юго-восток, а затем срежем на запад через перевал Кумбрисия, - сказал он, - Я многому научился, слушая Оатси Манглхэнд, когда она приходит руководить караваном. Вокруг полно разным племен.
- Мы никого не видели, - сказала Элли, - на протяжении многих миль.
- Они видели тебя, - сказал Лестар, - Они наблюдают. Вот что они делают.
- Нехорошо шпионить за нами. Мы очень дружны, - сказала она, делая агрессивно дружелюбное лицо. Любой группе разведчиков, ставших свидетелями этого, не мешало бы спрятаться.
Вскоре пошел дождь, и он был рад, потому что это прекратило их разговор, превратившийся в болтовню. Сильный дождь, капли похожи на гальку. Он не видел здесь ни пастушьей хижины, ни даже зарослей горной пальмы, под которыми можно было бы укрыться. Поэтому вместо того, чтобы сидеть в грязи и позволять дождю просачиваться сквозь их нижнее белье, они поплелись дальше.