И, несомненно, в Саутстейрсе все еще оставались безутешные заключенные, и заблудшие солдаты в казармах, и те жалкие бедняки, которые пережили зачистку Грязного бульвара. И тот парнишка по имени Тип, чья бабушка, вероятно, уже продала его за корову лучшего сорта, метлу, новый горшок для очага.
Безусловно, воздушно-десантная конференция птиц - отличное шоу, если не сказать больше. Но что это значило? Куда это кого-нибудь привело? Насколько знал Лестар, это юношеское зрелище дало бы императору больше рычагов для набора дополнительных солдат, взимания налогов на новое оружие, установления большего контроля над королевским городом Оз. Летающая ведьма, сделанная из птиц! В другом поколении это назвали бы верой в удовольствие: как будто само зрелище могло кого-то в чем-то убедить.
И все же мир был зрелищем, своим собственным старым аргументом в свою пользу. Бесконечно разъясняемый с каждым новым сочленением листа и ветки, смеха и ягненка, хлеба и суглинка. Наверняка в мире есть что-то достаточно прекрасное, чтобы противостоять страху одиночества, одинокой фигуре, не обремененной амбициями, не скованной талантом, ни в чем не уверенной?
Великая сила зла? Шелл, император Апостол в своих сапогах, называющий себя Копьем Неназванного Бога? Или следующий деспот, или тот, что после этого?
Колоссальная мощь зла, подумал он: как мы любим размещать его в массовом порядке в другом месте. Но многое из этого сводится к тому, что каждый из нас делает между завтраком и отходом ко сну.
Вспомнив принцессу Настойю, он подумал: Избавь нас от наших личин. Затем он вздрогнул, почти с отвращением: это была молитва?
Как бы он хотел, чтобы Принцесса-Слон смогла передать то послание, которое сестра Травница объявила, что у нее есть для него. Еще одна слабая надежда рухнула, так много слабых надежд ждут, чтобы подняться на ее волне.
Сообщение о Нор и слово на улице. Могла ли принцесса Настойя с ее огромными ушами на самом деле узнать о местонахождении Нор? Конечно, она бы нашла способ сказать ему?
Нор, милая Нор, где бы она ни была. Он не знал где, возможно, он никогда не узнает, за исключением того, что она была в его памяти - как и все остальные. Там, нарисованная на клочке бумаги, спрятанном во внутреннем кармане плаща Ведьмы. Он видел ее в своем сознании, ясно как день: рисунок, кофейный цвет краски, изображающий сияющие блики подростковой, идеальной кожи, буквы, написанные своеобразным, корявым шрифтом Нор.
Словно горящее письмо что-то произнесло, внезапно, перед тем как погаснуть в черной воде. Мысль пришла как спазм, и он успел собрать ее, прежде чем она исчезла. Он распаковал обещанный подарок принцессы Настойи.
Слово на улице. Бастинда жива!
Почерк Нор.
КОГДА ОН вернулся на ферму вскоре после наступления сумерек, возможно, неделю спустя, он сразу понял, что там никого нет. На старом хуторе такое бывает. Искинаари исчезла, и осел, и куры разбежались. На минуту он задумался, вернулась ли Трисм за Канделой, и теперь - сердитая на Лестара за его насмешливые манеры или сама увлеченная красавчиком Трисмом - она передумала и связала свою судьбу с ним.
Или, возможно, предупреждение Трисма было точным, и коммандер Лан Пирот и его группа наконец нашли ферму Яблочный Пресс. Нашел способ отомстить за убийство драконов.
Это имело значение и будет иметь еще большее значение завтра. Сейчас он был один, как и раньше. Как обычно. Это было состояние, к которому ему нужно было привыкнуть или терпеть, что он никогда не привыкнет -
не совсем одно и то же, к сожалению.
Он прошелся по дому. Ее доминьон исчез, что наводило на размышления, но тарелки были немытыми, все еще покрытыми корочкой от каши, что наводило на мысль о спешке. Взяла ли она метлу? Нет, вот она, поставлено на каминную полку от греха подальше.
Он развел небольшой огонь на кухне, чтобы согреться от холода. Там было очень мало того, из чего можно было приготовить еду. Однако, пока он стоял, пытаясь собраться с мыслями, он услышал, как в заболоченной местности, к югу от фермы, что-то громыхнуло. Продираясь сквозь подлесок, он нашел козу, спрятанную в зарослях, привязанную к дереву, остро нуждающуюся в доении, и злую как черт.
Он отвел ее обратно в сарай и подоил в тени сломанного пресса, радуясь, что научился хотя бы одному навыку.
Затем, в темном углу лестничного холла, где они оставили мусор, чтобы выбросить его на свалку за фруктовым садом, он чуть не споткнулся о плащ Ведьмы. Он поднял его, чтобы вытряхнуть и повесить на крючок, и комок мертвой материи скатился с подола в угол.
О, о, о, о, о. Так вот оно что. Ребенок родился, пришел рано, догадался он; он не так уж много знал о календаре, поскольку это касалось младенцев. Должно быть, он родился слишком рано, и он был мертв по прибытии, или он умер сразу. И Кандела была одна, бедняжка, - одна, если бы не этот тщеславный Гусь. Как ошибочно, что Лестар должен был почувствовать необходимость почтить труп Настойи и оставить Канделу в одиночестве сталкиваться с возможными родами или мертворождением, и только глупая Гусыня шипела, призывая на помощь.
Он перевез мертвую тушу слона через горы на телеге; он пытался услышать свидетельства людей, у которых были расцарапаны лица. Он убивал драконов и людей. Он мог бы вынести прикосновение к маленькому трупику человеческого ребенка.
Итак, он поднял его. Он держал его на расстоянии. Навернулись слезы, хотя почему? Он не верил, что это его ребенок, и теперь не было никаких новых причин верить в это. Это был просто еще один ребенок, просто еще одна неизбежная гибель, очередная грубая случайность в мире, и не последняя.