Взяв в руки материалы, Лестар прислушался к звукам. Драконы внизу фыркали и клекотали, их крылья напоминали огромные мехи. Звенело кольцо ключей Трисма, тяжелые старые железные скелеты дребезжали против стеклянного звона маленьких ключей в драгоценных футлярах.
Щелчок и толчок отпираемого замка, а затем шорох сухой осоки и соломы. Метла. Метла Басти. Снова.
Он должен был увидеть это, когда Трисм повернулся; он посмотрел вверх с чем-то похожим на любовь. Трисм неуклюже перекинул ведьмин плащ через руку, а метлу под локоть, пока возился с тем, чтобы снова закрыть шкаф и запереть его дверцу. Затем он повернулся и поднял фонарь повыше, чтобы видеть обратный путь к Лестару. Он улыбался. Таким же, в некотором смысле, было и подобие лиц, возникших из тени на внутренней стене камеры. Десять или двенадцать или около того пластин на лице: жуткая штука вуду, подумал Лестар сначала. Поцарапанные грани, при необходимости заделанные кетгутовым шпагатом, были натянуты сыромятным шнуром внутри буковых обручей, подобных тем, что опрокинул Лестар.
"Шшш, ты можешь замолчать?" - сказал Трисм. "Я же сказал тебе не смотреть".
8
НЕСКОЛЬКО мгновений СПУСТЯ, когда по настоянию Лестара они закончили удалять дюжину остатков человеческого лица и сложили их в две сумки, Трисм сказал:
" Если ты всерьез хочешь оставить записку о своей ответственности, то сейчас самое время это сделать. Ты можешь держать чернила и перо?"
"Я умею писать", - сказал Лестар. "Я не ходил в Сент-Пруд, но я могу написать".
"Заткнись. Я имею в виду, не слишком ли сильно дрожат твои мышцы, чтобы контролировать кончик?" Ему пришлось над этим поработать. Третий пергамент был достаточно хорош, чтобы его можно было подавать.
Я похитил вашего трусливого повелителя драконов и прервал его злую работу. Он заплатит за свои оскорбления по отношению к одиноким путникам.
Подпись: Лестар, сын Бастинды
"Сын Бастинды?" - сказал Трисм. "Не той самой Бастинды?" Он посмотрел на Лестара с новым уважением, или, может быть, это было откровенное недоверие. Или зарождающийся ужас?
" Скорее всего, нет, - сказал Лестар, - но если никто не может доказать, что это так, то это так же трудно опровергнуть, не так ли?"
Тризм снова посмотрел на записку. " Искренне немного переусердствовал?"
"Пойдем."
"Надеюсь, это всего лишь риторика, и я заплачу за свои обиды".
"Ты заплатишь, Тризм. Обязательно. Мы все заплатим. Ты заплатишь, но ты не заплатишь мне". Он схватился за метлу. "Ты уже заплатил мне".
Когда они поспешили прочь, шум нарастал. Отравленные драконы бились в судорогах, ревели, бросались на стены своих конюшен. Базилика над ними содрогалась.
9
Они НЕ осмеливались появляться в трактире или гостинице в этот час ночи, и все ворота города были закрыты. Побродив в тумане, они в конце концов перелезли через забор на одном из небольших частных кладбищ города и нашли навес, используемый для тачек и землеройных принадлежностей. Туман превратился в грозовой дождь, пронизанный странными зимними молниями. Там, под накидкой, они съежились, чтобы согреться, и продрогли. Как раз перед тем, как они заснули, Лестар пробормотал: "Только не напевай". Они поднялись до рассвета. У Трисма в кармане было достаточно монет, чтобы купить им чай с молоком и несколько бисквитов с кремом у первого уличного торговца. Они спорили о том, как лучше покинуть город незамеченными, но их храбрость иссякла. Они выбрали ворота Шиз, потому что благосостояние Изумрудного города и северной провинции Гилликин были наиболее тесно вплетены, а движение там было самым интенсивным.
Провидение обеспечивает: вот почему это называется провидением. Они проковыляли через ворота Шиза, помогая старому торговцу, у повозки которого раскололось колесо на булыжной мостовой.
Часовые у ворот Шиза не обращали на них внимания, поглощенные собственными сплетнями о нападении на базилику прошлой ночью. Слух об этом уже распространился по всему городу.
Пройдя через это, они оставили несчастного старика в его поисках колесного мастера и неторопливо двинулись на север, пока не вышли на большую дорогу, петляющую назад. Без шляп, в гражданской одежде, они брели на восток, сверкающий профиль Изумрудного города всегда был у них за левым плечом. Взошло солнце, некоторое время светило, а затем скрылось за облаками. К ночи они добрались до окраин Восточного тракта. Лестар хотел продолжать путь к Сланцевым отмелям, пока не сможет распознать одну из тропинок, которая вела на юго-восток через дубовый лес, между великими озерами, и обратно к ферме Яблочный Пресс.
Но их конечности к этому времени уже не могли двигаться дальше, поэтому они пересчитали свои монеты. Когда наступила ночь, более холодная, чем предыдущая, они появились у дверей ветхой таверны и постоялого двора на главной дороге к Мертвому озеру. С фонарного столба на сломанной петле свисала табличка с надписью " Приветственные объятия ". Неподалеку журчала река Гилликин, и голые ивы нависали над ней, как призрачные арфы.
"О, сегодня вечером свободных комнат немного, всего две", - сказала надзирательница, высокая худощавая пожилая женщина, чьи растрепанные седые волосы выбились из-под чепца. " Прошлой ночью местные жители избили новую супружескую пару, не знаете ли вы, так что в лучшей комнате полный бардак. Я бы не поселила туда свою собственную отвратительную мать. Они заплатят, эти люди, а пока я стесняюсь комнат. Я не хочу отдавать вам большую комнату, так как ко мне часто приезжают гости из столицы через час после закрытия ворот, а они платят по государственным расценкам. Очень хорошая подработка для одинокой вдовы. Но наверху есть помещение, которым мало кто пользуется. Камина нет, но я дам вам дополнительные одеяла. Вы молоды и горячи, вы и не заметите."