Больше всего ей запомнились сады ее детства, самые ранние цветы. Жонкилы, филаретты и подснежники, идеальные, как фарфоровые нагрудники Дома Дикси, которые украшали туалетный столик ее матери. Она уже много лет не видела филаретт, разве что в своем воображении. Как сладко было на это смотреть!
Она молилась о том, чтобы у нее были силы продержаться зиму. В наши дни, однако, она редко доходила до четвертой строчки любимой старой эпифодии, прежде чем ее мысли возвращались к какому-нибудь пастбищу или садовой прогулке ее юности.
"Внимание", - рявкнула она на себя и с трудом встала. Холод уже начал действовать на ее суставы. Она скрипнула, готовясь к утреннему разговору. Отметив неровность фланели, которой она вытирала лоб, она понадеялась, что гость монастыря, возможно, пришел предложить значительное пожертвование. Или хотя бы маленькое.
Но это было за пределами того, о чем Монтия настоятельница считала нужным молиться, поэтому она не стала тратить свою молитву в этом направлении.
Мудрость - это не понимание тайны, сказала она себе уже не в первый раз.
Мудрость - это принятие того, что тайна находится за пределами понимания. Вот что делает это таинственным.
РЕБЯТА ЧУТЬ НЕ ОПРОКИНУЛИСЬ на свои кофейные чашки. "Вы не выспались, вы всю ночь ехали верхом", - неодобрительно сказала сестра-врачевательница. "Это в лучшем случае опасный путь, и рисковать им безрассудно, если ты не знаешь своего пути. Вы приехали из Изумрудного города?"
"Мы ходили вокруг да около", - сказал Лестар.
Сестра Врачевательница объяснила, что она и сестра Травница недолго ухаживали за Лестаром, когда его доставил Оутси Манглхэнд, проводник пути Грасстрайл. "Ты что-нибудь помнишь об этом?" - настаивала она.
"Я очень мало о чем знаю", - сказал он. "Я в значительной степени бесполезен".
"Как думаешь, есть еще сыр?" - спросил Трисм, осушая кружку эля.
"Боюсь, вы пробыли здесь несколько недель", - заметила сестра-врачевательница Лестару. "Без помощи нашей общины вы, несомненно, умерли бы".
"Прогони эту мысль. Я жив, чего бы это ни стоило."
"Что сестра Врачевательница пытается выяснить в своей пугливой манере, так это как Кандела это сделала", - перебила сестра Травница. "Она была нема, как сирень, и казалась не слишком хитрой.
И все же с тобой ей удалось сотворить чудо."
"Профессиональное любопытство требует, чтобы мы спросили, как", - вставила сестра врачевательница.
"Профессиональная ревность тоже требует этого", - признала сестра Травница.
"Я не знаю". У мальчика был личный осмотр. "В любом случае, со мной не советовались".
"О, она выщелкнула его, она взяла ланцет и пустила ему кровь, она высосала его яд, и это тоже хорошо", - сказала старая монтия на скамейке неподалеку. Они не заметили ее там.
"Почему, матушка Якл!" - взревела сестра Врачевательница в манере матроны. "Ну разве вы не болтливы сегодня?" У нее было такое же морщинистое выражение лица, как и у сестры Травницы. Болтливая старуха. Должна быть в апартаментах с другими бестолковыми старушками.
"У нее хороший инстинкт, у этой Канделы", - сказала Якл. "Олухи по-своему достаточно приятны в постели, но нужна дочь Лурлины, чтобы вытянуть молоко, которое могут приготовить только мальчики..."
"Позор и скандал на весь дом", - сказала сестра Травница. "Джентльмены, простите ее.
Вы знаете, в этом возрасте их разум блуждает, и чувство приличия сильно пошатывается."
Лестар повернулся, чтобы посмотреть на женщину. Ее вуаль была сдвинута вперед, но были видны раздутые ноздри ее длинного грубого носа. "Это вы направили нас на ферму в заросшем саду?" - спросил он.
"Она никогда!" - сказала сестра Травница. "Лестар, это вчерашняя картошка, и к тому же пюре. Не обращай на нее внимания."
Низким голосом, почти мужским по грубости, матушка Якл медленно ответила: "Я не лезу не в свое дело".
"Конечно, вы знаете", - сказала сестра Врачевательница.
"Но на вашем месте я бы отправила этих солдатских лошадей в путь", - продолжала матушка Якл.
"Вы же не хотите, чтобы их нашли на территории, я бы не сомневалась". Лестар пожал плечами, затем кивнул.
"Послушайте, - сказала сестра врачевательница, - здесь не место для разговоров. Заканчивайте, ребята; нам нужно поговорить по душам."
Но Трисм заснул, откинувшись на спинку стула, и веки Лестара опускались, пока они наблюдали. Монтиям ничего не оставалось, как показать им койки в гостевых покоях, найти одеяла и ретироваться.
2
ЛЕСТАР, ПОЧТИ ЗАСНУВШИЙ, ворочался взад-вперед на комковатой соломе подстилки. Это было так, как если бы он был здесь раньше.
Что ж, он это сделал, но достаточно слабо. В детстве он больше обращал внимание на подолы юбок Бастинды, на еду в деревянных мисках. Ужасно много овсяной каши. А совсем недавно он был сломлен и лишен разума, блуждая по своему прошлому в лихорадочном состоянии. Даже в ту ночь, когда они с Канделой покинули монастырь, и она помогла ему двигаться, почти несла его на спине вниз по лестнице, в коридорах было темно. Он рухнул в повозку, запряженную ослом, и почти сразу погрузился в настоящий сон, сон усталости, а не путешествия.