Евтихий Лоик, наводя орудие, приговаривал:
— Бісови діти, підходьте! Авось до вас живьём доберемся, мусью! Вжарим крапивою!
Николка, передавая заряжающему мешочек с порохом, кивнул на Лоика:
— Колдует!
Заряжающий улыбнулся:
— Бородач наш в бою зол становится и без заговора не наведёт.
— О–ру–дие!..
— Николка! Ядро!
Николка, напрягшись, поднёс ядро. Тут же новая команда:
— Банник!
Мальчик, пригибаясь, побежал за банником — взамен перебитого картечью. Споткнулся о разбитый ящик, грохнулся наземь. В то же мгновение чьё-то тяжёлое тело подмяло его под себя. Николка с трудом выкарабкался из-под грубой шинели и повернул человека на спину. Это наводчик соседней пушки. Он был мёртв. Мальчишка передал банник Евтихию. А сам отошёл к пушке рядом, припал к прицельной планке. Пригодилась отцовская наука!
Наводя пушку, Николка краем глаза заметил, что французы успели подтащить полевое орудие и готовят его к стрельбе.
— Ну, погодите, мусью! — невольно перенимая привычку Лоика, заговорил Николка. — Вжарим крапивою!
Раздался выстрел. Французское орудие, приподнятое взрывом, покатилось под гору.
— Молодец, наводчик! — с удивлением выдохнул командир редута. Он внимательно наблюдал за действиями новичка.
А Кольке дел хватало: он зажигал палильные свечи, в промежутках между выстрелами готовил паклю, ловко подхватывал прибойник, отбрасываемый Евтихием. Да ещё успевал помогать у соседнего орудия — из всей орудийной прислуги там осталось в живых только двое.
Дымовая завеса мешала прицельному огню. В глубине редута пылали пороховые ящики, и дым от пожара окутывал пушки.
Николка случайно обернулся и вдруг увидел: на укрепление въезжает Павел Степанович Нахимов.
Адмирал сошёл с лошади. Высокий, крепкого сложения, он слегка сутулился. Ступал пружинисто, точно початая шаг. Одет Павел Степанович был, по обыкновению своему, в длинный сюртук с золотыми эполетами и «Георгием», сверкавшим на солнце.
Нахимов направился к насыпи. Командир редута отрывисто докладывал, почти кричал. Глаза его то и дело косились на сигнальный пост.
— Четыре орудия выбыло из строя. Французы подтягиваются для штурма.
— Вижу-с, — остановил его Нахимов, — положение ваше трудное. Будем драться.
Адмирал хотел подняться наверх, но командир редута преградил путь.
— Вал пристрелян, ваше превосходительство.
Нахимов не стал спорить и отошёл вглубь. Хотя обычно при посещении бастионов и редутов адмирал выбирал для своего наблюдения самые горячие точки и в ответ на просьбы поберечься отвечал: «Позвольте самому разобраться. А опасно сейчас везде».
Нахимов разглядывал в подзорную трубу позиции противника. Орлиный профиль, румянец на щеках придавал его лицу выражение спокойствия и здоровья. На самом деле адмирал тяжко страдал от застарелого недуга и недавней контузии.
С сигнального поста предупредили:
— Приготовиться! К противнику подходит подкрепление!
Николка раздвинул канаты, закрывающие амбразуру. Весь склон перед редутом преобразился — словно разбрызгали по нему две краски: в красных шароварах и синих мундирах французские пехотинцы расте¬кались по склону.
— Ох, и сколько же их! — вырвалось у Николки.
Лоик потуже натянул бескозырку, докурил цигарку, сдержанно хмыкнул. Застыли в напряжении солдаты в траншеях и орудийные. Никто ещё не знал, что против Шварц–редута французский главнокомандующий Пелисье направил дополнительно два батальона императорской гвардии Наполеона III.
Прозвучала команда:
— Левый фас, начинать с дальней картечи!
Наступающая колонна французов перешла на бег и, несмотря на шквальный огонь, прорвалась к укреплению. Командир редута не переставая кричал:
— Огонь! Огонь! Огонь!
Падали подкошенные, расстреливаемые в упор враги. Но новые цепи, переступая через трупы, упрямо лезли вперёд.
С правого фланга показались солдаты Житомирского полка. Они бежали наперерез противнику.
Николка схватил ружьё и хотел было перескочить через вал, но тяжёлая рука Лоика отшвырнула его.
— Стой! Стой, скаженный!
Раздалось ожесточённое хриплое «ура». Это командир редута с горсткой матросов бросился на помощь житомирцам.
— Ур–р–а–а! — закричал Николка, cхватив прибойник, он кинулся вперёд.
Он не различал лиц, он видел только одно: французы теснят русских! И вдруг мальчишка захолодел от ужаса: возле Нахимова завязалась отчаянная схватка. Враги бежали к нему со штыками наперевес. Матросы мгновенно сомкнули круг, прикрыв адмирала. Нахимов приготовился к схватке, оголив сверкающее лезвие палаша.