- Ну что? Это ведь пройдёт? Правда? – Не дождался, пока я заговорю, пациент.
- Не уверен. Но мы что-нибудь придумаем, - и сразу выхожу, оставляя больного размышлять над таким непонятным ответом.
- Отцу звонил? – спрашиваю вышедшего следом Костю.
- Нет еще. Ничего не можешь сделать?
- Нет. Никто не сможет. Другое решение нужно искать. Денег ему заплатить. Или закопать – рассказывают, что в 90-е годы все проблемы решали очень просто. Пулю в лобешник и все дела.
Костя достал телефон – звонить отцу. Мне ему сказать нечего, поднимаюсь на этаж – навестить больную. Ассоль в палате нет. Вообще никого нет. Опускаюсь вниз – в игровую комнату. Точно, здесь. И не только она – мест нет свободных. И дети и взрослые. Щелкаю рубильником, отключая все игрушки.
- Почему нарушаем график лечения? Или тут все здоровые? Всех на выписку нафик! – Таким злым меня они еще не видели. Разбежались как тараканы. Быстрые, точно выписывать пора.
- Горка, ты что буянишь? – Сергей, уролог, не спеша идёт по коридору. С перекура.
- Да вот вижу, что без отца некому за порядком следить. Что больные, что врачи – расслабились. Вернётся – посоветую уволить половину, чтобы оставшиеся больше работой дорожили, – иду на выход мимо врача, застывшего с открытым ртом. Привыкли видеть во мне вежливого мальчика.
Настроение пропало окончательно, какое там лечение. И дома делать нечего и в школу не вернешься. Стою на ступеньках.
- Егорка! – Тетя Мая. Единственная, к кому у меня нет раздражения. Она работает по призванию, а не за деньги.
- Что случилось?
- Мальчик один у меня под вопросом. Диагноз не подтверждается. Можешь посмотреть?
- Хорошо, - другому врачу отказал бы. Мая знает, что я не вижу как отец, но использует любой шанс. А остальные будут ждать его приезда, чтобы получить указания. Слишком он добрый, пока тетя Марина была – поддерживала дисциплину. Теперь некому.
Мальчик оказался почти взрослым парнем. Лет шестнадцать точно есть. Смотрит настороженно.
- Что за диагноз?
- Энтероколит. Но немного по симптоматике …, - начинает Мая.
- Вы правы. Диагноз ошибочный. Точно не могу сказать, но мне кажется, нужно щитовидку проверить.
Не могу объяснить, как я вижу. Сам не понимаю, чувствую и все. Различают люди иногда чувства у других: страх, раздражение, обиду. А я чувствую, где очаг болезни. Но редко. Сейчас вот почувствовал.
- Если по анализам смотреть, - задумалась тетя Мая, - некоторое подозрение есть. Жаль, у нас эндокринолога нет. Придётся ждать Сашу.
Это она отца так до сих пор называет. Интересно, у них что-то было? Дети у неё на отца, по-моему, не похожи.
- Завтра приедет, - мрачно информирую её.
В школу утром опять не пошел. Никто и не настаивал – все в курсе событий. Ждём с Костей отца. Сделать и он ничего не сделает, но решать вопрос нужно. Костя поехал в аэропорт, встречать, я пока занялся больными. Ассоль на этот раз в палате.
- Привет. Как ты? – По ней понятно, что почти здорова, можно и выписывать.
- Спасибо, хорошо. А почему ты меня не лечил дальше?
- Занят другими больными был, более сложными. А ты хотела, чтобы я? – Заигрывает?
- У тебя лучше получалось, быстрее. А можешь у меня убрать родимое пятно? Вот тут, - показывает сквозь пижаму на боку, в районе аппендикса.
- Давай попробую. Ложись.
Пятнышко скорее символическое, не сразу и заметишь. На минуту делов. Другой раз я возможно и воспользовался бы возможностью. Погладить, найти еще что полечить. Но сегодня мысли о другом: как выкручиваться из ситуации. Отец тоже ничего не сможет сделать, деньги не помогут. Не был бы он иностранец, да еще и будущий президент, блин! Точно чувствую, что его выберут. Что же делать?
- Не получается? – Ассоль вывела меня из оцепенения. Задумался, положив руку ей на живот.
- Всё! Принимай работу. С тебя поцелуй!
- Да? – Стрельнула игриво глазками. – А не много?
- Если много, давай сделаю, как было.
- Нет! Согласна! – И добавляет уже шепотом. – Не при всех же!
Оглядываюсь. Две девочки, чуть старше Ассоль, быстро отводят взгляды.
- Ладно. Должна будешь.
Иду к кабинету отца, чувствую, что он рядом. Не ошибся – сталкиваемся в коридоре. Молча прижимаюсь к нему, чувствую вину. Не нужно было соглашаться.
- Не вини себя, с любым могло случиться, - правильно понял меня отец.
- Чувствовал я, что нельзя, и всё равно согласился, - вздыхаю.