На морде Ниины отразилась крайняя растерянность.
– Но их же природа создала симпатичными и безобидными. Вот дураки-то! Неужто предпочли б, чтоб от них, как от скунсов, все шарахались? Че их не устраивало-то?
– Я отвечу вам, я отвечу, – прошептал какаду. – Виноват коллективный комплекс неполноценности. Зайцы довели себя до сумасшествия, а когда это произошло, они перестали быть безобидными и симпатичными. Теперь они злые, подлые, гадкие. Я думаю, это одна из причин, по которым они взялись за создание новых существ, вот что я думаю. Да, в безумии дело, в безумии. Им теперь хочется коверкать, извращать, выворачивать наизнанку реальность. Ненависть превратила их в маньяков, ненависть.
Банкан вдруг спохватился, что неотрывно смотрит на главного зайца.
В его окрасе преобладал темно-коричневый цвет, но были и бледные, нездоровые на вид пятна. Дикий взор и оскал заточенных под иголки резцов делали его каким угодно, только не безобидным и симпатичным.
– Окажем достойный отпор богохульникам! – призвал он.
– Усеем их костьми землю перед нашей стеной! – вдохновенно вторил ему другой заяц.
– А ведь мятеж этих глупцов укладывается в Корпоративный План. – Главный провел пальцем по краю длинного стола. – Как только разгромим шайку простолюдинов, в горах не останется силы, способной нам помешать. Уцелевших смутьянов обратим в рабов и слуг, и они волей-неволей поспешествуют задуманной нами корпоративной экспансии. А затем слияния и захваты примут лавинообразный характер. – Его взор заскользил по мордам приверженцев. – Все за?
– Да! – хором откликнулись монахи.
Главный одобрительно кивнул.
– Позаботьтесь о том, чтобы все было расписано по минутам.
Он поднял лапы, запрокинул голову и закрыл глаза. Коллеги поступили точно так же, и заячий хор произнес магические фразы:
– Биржевые махинации! Использование служебного доступа к биржевой информации в целях личной наживы! Теневая экономика!
В зале померк свет, осталось лишь зеленоватое сияние, исходившее, казалось, из потолка. Монахи неразборчиво бубнили.
– Они и правда связались с колдовством, – прошептал Банкан. – С какой-то злой и заразной силой, я с ней еще не сталкивался.
«Эх, жаль, нет с нами Клотагорба», – подумал он.
Мовара на его плече нервно перенес вес на другую ногу.
– Это Драу все затеял, Драу. Он среди них первый фанатик.
Все громче звучали заклинания, все ярче горел зеленый свет, а потом монахи торжественно изрекли: «Привлечение капитала для скупки акций конкурента», – и скрылись в клубах дыма.
Банкан перевел дух.
– Очень эффектно.
– Куда они делись? – поинтересовалась Ниина.
– Недалеко, если можно полагаться на мой опыт, недалеко. – Мовара перепорхнул на другое плечо Банкана. – Я думаю, они отправились в крипту – стряпать какую-нибудь особенную мерзость. Пойдем, разыщем их.
Он раскинул старые, но все еще надежные крылья и полетел по коридору.
Диверсантам пришлось тихонько обойти одинокого убогого стража с телом парящего опоссума – кожаные перепонки между лапами висели лохмотьями. Под бесформенной головой, некогда принадлежавшей красивой газели, плетью покачивался цепкий язык. От этого зрелища Банкана едва не вырвало.
Мовара снова расположился у него на плече.
– Вот кухня, где стряпают мерзость.
За коридором поднимался огромный свод в форме опрокинутого котла.
Высоко в нишах горели факелы. Диверсанты подошли к краю цилиндрической шахты, на дне ее виднелись столы, похожие на плоские валуны и многочисленные клетки. На столах поблескивала хитроумная колдовская аппаратура из стекла и металла.
Банкан узнал монахов из Логова Совета – они так и не надели капюшонов. Зайцы суетились вокруг экзотических аппаратов и клеток, смешивали жидкости, отмеряли порошки. У причудливо расписанной деревянной кафедры перед огромной раскрытой книгой стоял Драу. Еще Банкан увидел знакомую панель с выпуклостями, только она не соединялась проводом со светящимся ящиком, а обладала собственным оконцем, которое неровно сияло и показывало тайные рисунки и символы.
Главный килагуррийский поп ухватился обеими лапами за кафедру и наблюдал, как трудятся его единомышленники.
– Вон там, сзади, – настойчиво показывала Ниина в глубь крипты. – Да хранят меня боги, все, кому есть до меня дело.
Банкан пригляделся к самому дальнему штабелю клеток. В них содержались не деформированные чудовища, не злополучные путники, а детеныши из самых разных племен. Даже с такого большого расстояния удалось различить крошечную летучую собаку и совсем юную скопу. Они в страхе ухватились друг за друга. У собаки были подрезаны кожаные складки, у скопы – крылья, чтобы не сбежали.
В других клетках монахи держали молодых кенгуру, утконосов, опоссумов, тигровых кошек, динго и коал, а также несчастных представителей не столь распространенных в этих краях племен: мелких кошачьих, грызунов, одного черного медведя и начисто сломленного сифаку. Столь яркой была эта панорама всеобщего унижения, что сердце обливалось кровью, и впервые Банкан испытал радость и гордость от того, что предложил помощь Веррагарру. Увидел он и двух человеческих детенышей, их посадили в такую тесную клетушку, что они не могли даже выпрямиться в полный рост. И хотя Банкан никогда не был видовым шовинистом, горькая участь сородичей подействовала на него гораздо сильнее, чем жалкий облик остальных пленников.
Желудок стянулся в злой узел, и в эту минуту Банкан готов был прыгнуть вниз с мечом наголо и выпустить потроха колдуну Драу и его зайцам.
Хотя Банкан знал, что здесь не обошлось без волшебства, его сбивало с толку присутствие механизмов. Мучила и загадка: зачем, с какой целью понадобилось монахам смешивать черты человеческого ребенка с чертами летучей собаки или валлаби? Невольно ломая над этим голову, он посмотрел на уродцев, втиснутых в другие клетки.
– Что вы тут делаете?
Банкан подпрыгнул как ужаленный, развернулся и увидел именно того, кого боялся увидеть.
У охранника были узкое лицо и руки молодого человека. Все же остальное, несомненно, принадлежало раньше кенгуру. Непропорционально большие ноги, крепкое грушевидное туловище, мощный хвост, длинные кожистые уши торчком – все это больше напоминало народ Веррагарра, чем его собственное племя. Тварь с вызовом в глазах рассматривала его, легко удерживая в лапах тяжелую дубину. Легкая кольчуга защищала покатые плечи.
– Замочи его! – без колебаний выкрикнул Сквилл.
Спустя долю секунды они с Нииной повисли на часовом. На помощь выдрам кинулся Банкан, а Мовара, подбадривая товарищей щебетом, метался над их головами.
Банкан вырвал дубину из лап твари и увернулся от удара ногой.
Попади тот в цель, юноша остался бы без головы. Человек-кенгуру отбивался как мог, но не устоял перед сочетанием силы человека и ловкости выдр. Через несколько мгновений он оказался на полу. У Ниины горела щека, которую вскользь задел мускулистый хвост, но никаких других повреждений трио не получило. Сквилл наступил на шею поверженному неприятелю и поднял меч.
– Вот и опаньки тебе, красавчик.
– Ну, давай, убей меня, – пробормотал человек-кенгуру.
Банкан нахмурился и положил ладонь на запястье выдра.
– Подожди.
– Подождать? – Сквилл сдвинул кепи на лоб. – Да ты офигел, кореш!
Че тут ждать! Он же тревогу поднимет, чтоб его!
Пленник таращил ясные синие глаза.
– Пожалуйста, прикончите меня. Я хочу умереть.
Ко всеобщему изумлению, гротескное создание расплакалось.