Войти в нее?
Вот и вполне подходящее место. Берег здесь песчаный и приятный. Зайдя в воду по щиколотку, он наблюдал, как рыскают вокруг его ног щекочущие цвета. Его словно приглашали войти дальше.
Глубже. Вода теперь доходит до бедер. Он плещет водой, омывая грудь и плечи, затем лицо. Еще шаг. Дно реки гладкое и твердое. Вода касается ягодиц. Лона. Приди, говорит он реке, верни мне мои яйца. Темный треугольник волос на лобке сверкает красками реки. С ногами творится что-то странное, но они больше не видны. Он зашел глубже, по пояс. Его бьет дрожь. Его поднимает и выбрасывает. С сильным всплеском он падает лицом вниз на водяной поток. Грудь погрузилась в воду. Да, сожги их, убери их! Он забил ногами и поплыл! Потом расслабился. Зачем трудиться? Все равно он плыл по течению. Настроение немного улучшилось. Теперь осталось легкое сожаление о том, что он захотел так быстро избавиться от своей вновь приобретенной женственности. К чему паниковать? К чему ненавидеть? Не следовало ли ему сначала научиться жить в этом новом теле? Раньше он был очень восприимчив к новому опыту и гордился этим. Разве совсем недавно он не стремился понять, как происходят такие изменения? А теперь это случилось с ним. И он борется с этим. Его оглушило то, что Ти засунула в него нечто. Отверг Хенмера. Угрюмо, невеликодушно. Сука. Задира. Внезапно его охватила печаль. Он не начал использовать возможности этого тела. Разве отдаваться страшнее, чем брать? Тебя потрясло, что после стольких лет, когда пахал ты, вспахали тебя? Ты не в состоянии привыкнуть? Ты тверд в своих убеждениях? Почему бы не лечь, не раздвинуть ноги и позволить войти в себя? Расширь границы своего сознания. Пойми и другую сторону. Отдайся. Отдайся. Отдайся. Когда-нибудь твой клюв вернется к тебе.
Он сделал попытку выбраться из реки.
Как же трудно плыть к берегу. Он яростно колотил ногами, махал руками, словно мельница, рассекал воду ладонями и все-таки продолжал плыть по течению. Сверкающий каменистый берег не приблизился. Он искал дно ногами, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но дна не было. Он плыл вперед. Даже когда борьба стала еще яростнее, результат остался тем же. Он совсем выбился из сил. Жажда стала такой сильной, что казалось можно выпить море. Сияющие корпускулы реки впитались во внутренности.
Он погрузился в водоворот красок. Река не давала ему уходить, она сковала его бедра цепью. Но впереди появился шанс спастись: посередине реки вырос гладкий серый купол камня. Он даст воде прибить себя к камню и как-нибудь вскарабкается на него. На камне можно отдохнуть и набраться сил для борьбы с течением. Да. Камень приблизился. Нужно подготовиться к столкновению, выставить вперед плечо, чтобы защитить чувствительную грудь. Он увидел себя налетевшим на камень, куча раненых конечностей, белого мяса, темных волос, розовых сосков, пустоты в мошонке. Бум. Бум. Но ничего подобного не произошло. Стремительно летя к каменной массе, он съежился, но тело его разделилось без всякой боли — одна его часть проплыла слева от валуна, другая — справа, за камнем он соединился и продолжал свое пассивное путешествие.
Теперь все понятно.
Река его поглотила. Это тело, этот набор органов, плоти, мышц и костей, эта гора кальция, фосфора, водорода и тому подобного, всего лишь иллюзия. Грудь — иллюзия, пухлая соблазнительная попка — иллюзия. Треугольник волос
— иллюзия. Он влился в мерцающий поток, пожертвовав своим телом. Теперь оно состояло из тех же мерцающих частиц, составляющих границу между жизнью и не-жизнью, которая так восхитила его при первом приближении к реке. Теперь невозможно отделить себя от частиц. Все они едины в этом потоке жизни.
Возможно ли спасение?
Спасение невозможно.
Он будет плыть и плыть, порожденный стремительным течением, пока не вольется в море, которое так недавно помогал поднимать. Он вольется в него и распространится в его обширности. Останется ли его сознание неприкосновенным, когда он разделится на миллион миллионов цветных пятен в его неизмеримых глубинах? Он уже утратил себя. Множество крошечных вспышек чужого огня уже смешались с его субстанцией. Он разбавлен. Растворен. Утратил всякое представление о себе как о мужчине или женщине и с трудом может вспомнить себя как организм с обменом веществ. Исчезли груди, мошонка, глаза, пальцы ног, остались лишь мерцающие корпускулярные частицы. Умереть такой бессмысленной смертью безумие! Потеряться в спешке ослепительных огней! Вселенная мерцала. Он терпел броуновское движение души и отдаленно осознавал миграцию своих бывших составляющих сквозь тело реки: одна уплыла по течению, другая затонула, третья попала в водоворот. Река текла по разным местностям. Ущелье исчезло позади и теперь река двигалась по плоской равнине, огибая препятствия, образуя островки посреди течения. Наступила ночь. Воды спешили. Он был лишен членов, разъединен, расселен, вскрыт, расчленен, размешан, разрушен, разведен, разделен. Река яростно сверкала в темноте; ее свет озарял все окрестности. Он спускался к морю. Оно было уже близко. Река вошла в дельту. Что она внесет в море? Какой ил взбаламутит? Впереди лежало множество каналов; поток же нашел дорогу прямо к Матери Морю. Там он разделился еще больше. Он растворился совсем. Вода пела. Дрожь с блестящей яростью и яростным блеском. Соседние корпускулы кричали. Здесь судьба. Впереди мир. Врозь, один, неподвижный. Сейчас он плыл. Nunc dimittis. Здесь путешествие заканчивалось и начиналось новое. Сынам человеческим — прощайте! Иди. Иди. Расставайся. Воздух ярок, повсюду огни. Огни! Какое прекрасное свечение. Это мои краски. Этот красный, зеленый, желтый, синий, фиолетовый. Легко, легко, облегчая мой путь в ночи, вниз, вниз, не сопротивляясь, последняя яркая вспышка, прежде чем уйти. Что это? Что здесь выпало? Моя тяжесть. Масса. Грубость. Я — ил. Я в дельте. Может ли быть так? Да. Да. Да. Да. Прилип здесь. Затвердел. Сгустился. Связался. Здесь. Здесь. Здесь. Я сгущаюсь. Аккумулируюсь. Укрепляюсь. Объединяюсь. Включаюсь.