— Нет, она пришла к нему по своей воле, — отрезала старуха, прерывая на полуслове свою собеседницу, — я сама видала, сама видала…
Ясно, что такие заверения монахини заставляли умолкнуть всех благожелателей Хуаны Росы. Даже меня старухе удалось убедить. Она же рассказала мне и о сыне Крисанто.
— Кучуй было тогда три года. Пока его мать стряпала для полицейских, он путался под ногами тут же, у плиты, или, бывало, прятался среди карабинов на оружейном складе. Полицейские забавлялись им, как собачонкой, а Хуана Роса о нем не заботилась.
— Но не вы ли мне сказали, что она взяла Кучуи с собой?
— Правильно, только она оставляла его в управлении. Когда мальчик очень уж плакал, Мелитон колотил его и запирал в карцер, куда обыкновенно сажали всяких бандитов. После завтрака Мелитон отправлялся вздремнуть и приказывал позвать Хуану Росу, а Кучуй запереть в карцере. Она не заставляла себя ждать. Покорно шла, и каждая черточка, каждое движение тела под рваным платьишком говорили о желании поскорее отдаться Мелитону Исаси. Хуана Роса подпоясывалась в то время веревкой или зеленым обрывком ysypó[85].
Потом, по словам старухи, она выбросила эту лиану.
— Дон Мелитон велел поставить в свой домик обтянутую шелком раскладушку, — на ней не так жарко отдыхать в сьесту. Он надолго запирался с Хуаной Росой, но плач малыша долетал до них и беспокоил, как писк котенка, упавшего в колодец. «Кучуй, Кучуй», — вопили солдаты, колотя по дощатой двери карцера. И малыш иногда умолкал.
Сестра Микаэла рассказывала, что по части любовных удовольствий дон Мелитон отличался бычьей неутомимостью, и его похотливое пыхтение слышно было даже на улице.
— Откуда вы все это знаете?
Старуха рассердилась.
— А как же мне не знать? Я же стояла у окна напротив и все видела. Я тогда ухаживала за женой дона Мелитона, нья Брихидой. Здесь, в этом домике, он запирался с. Хуаной Росой, и они занимались блудом…
Я украдкой бросал взгляд на кирпичные стены и деревянную дверь дома. Старый вылинявший флаг, облепленный паутиной, да порванная во многих местах карта республики—.вот и все, что осталось от времен Мелитона Исаси.
— А после я видала, как выходила Хуана Роса, — продолжала сплетничать монахиня. — Она брала мальчика из карцера и уносила домой. Лицо у нее было как у раскаявшейся блудницы, и она поминутно целовала Кучуи. Рожица у мальчишки была грязная, сопливая, зареванная. А Мелитон Исаси спал до самого вечера.
Но не одна Хуана Роса была любовницей Мели-тона Исаси.
Иногда на кухне толклись две или три девицы. Они переглядывались и молчали. Днем они хлопотали по хозяйству, а в укромные ночные часы утоляли неуемную похоть политического начальника, — о ней ходили уже легенды. Хлещущая через край мужская сила Мелитона Исаси только тогда иссякла, когда его оскопили и зверски растерзали творящие возмездие руки.
Сказать по правде, его сожительство с Хуаной Росой было недолгим. Прошло немного времени, и все увидели, что Хуана Роса надела другое платье, немного принарядилась и даже стянула талию лаковым поясом, выбросив уже ненужную веревку и обрывок лианы. Мелитону Исаси она быстро наскучила. А может, надоел ребенок. Каждый знал, что Мелитон ненавидел сына Крисанто. Он, вероятно, видел в мальчике его отца-солдата, у которого в самом начале войны увел жену, увел без труда, словно сорвал по дороге маисовый початок.
А пока что он принялся волочиться за Фелиситой Гойбуру, младшей сестрой Эсперанситы, о которой уже много лет не было ни слуху ни духу. Он обольстил девушку не в темноте, во время своих ночных объездов деревни, а среди бела дня, когда та выходила из школы… Ему даже не пришлось ее долго уламывать. Он добился ее согласия двумя-тремя дешевыми безделушками, розами из сада при управлении, которые она обыкновенно срезала, чтобы подарить своей учительнице.
И когда однажды все увидали, что она вошла в домик Мелитона и двери за ней закрылись, деревенские кумушки принялись сплетничать с особенным запалом. Они предсказывали, что случится, если вернутся живыми из Чако близнецы Гойбуру. Ведь они нежно любили Фелиситу и, конечно, собственными руками отомстят Мелитону за надругательство над сестрой. Все так и вышло.
Предсказали они и то, что Хуана Роса скоро получит отставку. И в самом деле, через несколько дней Мелитон выгнал ее. Хуана Роса исчезла, но продолжала незримо жить в деревне, приобретя странную и противоречивую многоликость в памяти своих односельчан.