Шогол-Ву закрыл глаза и стал одним целым с рощей. Он слышал, как ветви касаются друг друга, как трещит далёкий кустарник, кричит ночная птица. Как деревья тянутся к ветру, чтобы сказать: тепло идёт, и не о чем грустить.
Он слышал, как ступают копыта рогача по подмёрзшей дороге. Мягко-мягко ступают, перемотанные тканью. А вот зверь фыркнул, всхрапнул.
Шогол-Ву потянулся к луку и передумал, достал нож.
Он стоял у дерева, не шевелясь, и ждал. Будто сам врос в землю, покрылся корой, и сердце билось медленно, почти не слышно.
Дождался ветра и, слившись с ним, шагнул. Схватил за плечо того, кто шёл к хижине, приставил к горлу нож.
— Я слышал тебя, Ашша-Ри. Почему не ушла?
— Почему не убил? — прорычала она, не оборачиваясь. — Ты знал, что не уйду. Такое не прощают!
— Ты отпустила нас у леса. Вернула стрелу. Почему не убила?
Ашша-Ри дёрнулась. Лезвие наверняка оставило след на коже.
— Ты, знающий мать, — тяжело дыша, сказала она. — Порченый. Слабый. Ты знал, там, у реки, зачем я пришла. Для чего ты мне помог?
Она глядела снизу вверх, оскалив зубы. Блеснули её глаза, блеснул нож у горла.
— Для чего? Эта стрела — я хотела вернуть её не так. Ты, порченый, виноват, что не смогла. Твоя слабость заразна.
— Оставлять тебя за спиной — не слабость.
— Тогда глупость!
— Это смерть может быть глупой, — сказал Шогол-Ву, отводя нож. — Жизнь… в жизни больше цены, чем думаешь ты. Больше, чем думает племя. Даже в жизни того, кто не с тобой заодно.
Ашша-Ри стояла, сжав зубы. Нападать не спешила.
— Законы придуманы до нас. Ты знаешь людей, порченый. Они грызутся, проливая кровь — вот что бывает, если сохранять жизнь слабым и отступникам. Дети тропы жили не так. Хочешь, чтобы мы стали как люди? Чтобы не трогали гниль, пока она не уничтожит нас?
— Верь старым законам, если хочешь. Если они твои, верь. У меня своя тропа, я не зову других по ней идти.
Ашша-Ри вскинула голову.
— Тропа предательства! — воскликнула она. — Тропа, по которой трус бежит, оставляя племя в нелёгкий час, спасая собственную шкуру. Тропа, где порченый встречает врага и дарит ему жизнь! Не мстит за пролитую кровь!
Шогол-Ву промолчал.
— А зверь? Ты украл еду у племени, но сам есть не стал. Ты безумен!
Шогол-Ву не ответил и на это.
— Почему? Почему ты так делаешь, скажи? Я хочу понять!
— Если ты не чувствуешь, Ашша-Ри, то и не поймёшь. Вернись к племени. Я не хочу тебя убивать. И не хочу, чтобы это сделали другие.
— Другие! Я попалась глупо. Этого больше не будет.
Ашша-Ри примолкла ненадолго.
— Они искали мертвеца, — продолжила она. — Тебе и человеку повезло. Я шла за вами, и в другой раз моя рука не дрогнула бы. Потом увидела мертвеца.
Она поглядела в темноту.
— Он шёл в стороне от дороги. Обогнул тех, на пути, чтобы не попасться им на глаза. Но не мог скрыться от меня, а я дала клятву убить каждого, кто мне встретится. Стрела ударила его в спину, и он упал.
Тут Ашша-Ри опять умолкла.
— Упал и стал мертвецом? — уточнил Шогол-Ву.
— Уже был мертвецом, — хмурясь, ответила его собеседница. — Не остался лежать. Пошевелился. Обернулся, увидел меня и побежал прочь. Тёмный, задушенный. Глаза тусклые. Вторая стрела не остановила его, и третья не остановила. Я забыла о тебе, обо всём. Шла за ним, пытаясь понять. Не услышала людей, пока не стало поздно.
— Я не видел мертвеца в лагере.
— Его разрубили и закопали. Положили камень сверху. Я могу показать, где, но теперь он неживой.
Шогол-Ву промолчал, раздумывая.
— Я презираю тебя, порченый, — сказала Ашша-Ри. — Ты заслужил смерть, но всё же тебя я пока не трону. Наверное, боги оставили нас. Что-то случилось, пока мы сидели в долине. Человек не говорил? Мне не к кому с этим прийти, кроме тебя.
— Человек не говорил.
— Так спросим! Пусть говорит, что знает. Те, у лагеря, уже не скажут. Если боги сердиты только на людей, может, пришло время детям тропы вернуть свои земли. Косматый хребет, где спят те, что были до нас. Приречье, обещанное Свартином — он клялся на крови. Спросим!
Шогол-Ву покачал головой.
— Человек болен, — сказал он. — Плохой кашель, жар. Если выживет, спрошу.
— Почему не теперь? Пусти, я спрошу его. И пусть умрёт, а ты ещё можешь вернуться к племени. Я промолчу о твоей слабости, если пойдёшь со мной.
Шогол-Ву задумался.
— Я спрошу сам. Но потом уйду с человеком. Я дал слово, мы смешали кровь.