— Тебе позволили жить. Это уже великий дар!
— Этот дар мы все получаем без просьбы. Боги дают и ничего не требуют взамен. Имеем ли право мы, живущие внизу, присваивать дар жизни себе и требовать, чтобы кто-то был за него благодарен? Я не вижу в том справедливости, Ашша-Ри.
Нептица, следившая за разговором, поднялась, расставила крылья. Шипя и щёлкая клювом, встала между спорщиками. Шогол-Ву положил ладонь на вздыбленные перья на белой шее.
Ашша-Ри глядела сумрачно, сощурив тёмные глаза, но ничего не говорила. Сплюнув, она встала у соседнего ствола и застыла, слушая ветер.
— Может, ты прав, — сказала она с неохотой чуть погодя. — Тебе лучше уйти. Племя никогда не примет такого. Но тебе нигде не будет места, ты понимаешь?
Нептица, утихшая было, повернулась на голос, защёлкала клювом.
— Ты никто. Не сын тропы, не человек. Мы терпели тебя, порченый — тебе это было не по душе. Но может статься, больше никто не будет тебя терпеть.
— Может, и так. Но больше я не стану оставаться там, где меня лишь терпят, и считать это удачей.
Они умолкли, и только голос ветра звучал в роще.
Ветер, разыгравшийся, скачущий то туда, то сюда, унёсся к Подковкам, а когда вернулся, притащил в зубах добычу: пёсий лай, крик испуганного рогача, людские голоса. Шогол-Ву отлепился от ствола.
— Что-то случилось, — сказала Ашша-Ри. — Нужно идти, скорее!
Запятнанный поспешил, переходя с широкого шага на бег, выгадывая путь меж старых пней, поваленных стволов и цепких кустарников, обходя ямы. Ветер нёсся следом, кружил, тревожил.
— Куда? — раздалось за спиной. — Уходим!.. Ты готов отдать жизнь за людскую падаль?..
Шогол-Ву бежал навстречу шуму. Он видел уже суету у окраины, пляшущего на привязи чёрного рогача, растерянных людей. Рычали псы, кричала домашняя птица, визжала женщина.
Он бросился задворками, стараясь не уходить далеко от шума. Перепрыгнул изгородь, другую и столкнулся с испуганным мужиком у двери хлева. Тот попятился, роняя мешок, просыпал зерно. Открыл рот — крик не вышел.
Шогол-Ву мотнул головой и заспешил дальше. Несушки закричали истошно. Одна бросилась под ноги, хлопая крыльями, за ней вторая. Запятнанный едва успел отскочить.
Человек вертелся у колодца. Видно, бежал с другого конца деревушки. Его нагоняли трое, а ещё двое были рядом, обходили сруб и не догадались пока зайти с разных концов. У каждого око на груди.
Человек схватил ведро, привязанное к вороту и брошенное кем-то на срубе, и выплеснул воду на стража. Тот попятился, утирая лицо. Второй занёс топор, удар пришёлся по ведру, и оно раскололось. Топор взлетел опять.
— Живым брать! Живым!.. — неслось по улице. Смешались крики — женские, мужские, не разобрать слов.
Стрела ударила стража в плечо, разворачивая. Топор выпал. Человек, прикрывший голову, оглянулся.
— Выродок! — запоздало крикнул мужик за спиной.
— Сзади! — завопил человек.
Шогол-Ву не успел обернуться. Начал движение, заметил тусклый блеск и бросился вперёд, упал, перекатился. Вилы, медленные в неловкой руке, прошли мимо.
— Выродка убить! Второй нужен живым!
Кричал черноволосый, тот самый, которому они пели в трактире. Хмурый и встрёпанный, он скалился, как дикий зверь, хотя ему наверняка было больно. Через щёку тянулась свежая рана, глаз чудом уцелел.
Он был уже тут, у колодца, и стражники с ним. Без цепов, с топорами. Дальний — с луком, натягивал тетиву.
Шогол-Ву поднялся и шагнул вбок, стараясь не выпускать из виду их всех — стражей, других людей, что пока держались поодаль, и этого, ближнего. Лучник медлил — мужик с вилами был на пути стрелы.
— С дороги, с дороги пошёл!
Человек подхватил с земли топор и рубанул ближайшего стража. Тот легко отбил удар. Человек ударил ещё, зло и не особо умело.
Шогол-Ву ушёл ещё в сторону, обернулся и перехватил рукоять. С силой ударил черенком под рёбра — поселенец выпустил вилы. Подоспел ветер, сражаясь неясно на чьей стороне, забил уши криками, храпом рогачей. Полетела стрела, плохо пущенная, и легла, не добравшись даже до сруба. Страж, пославший её, упал.
Предводитель Длани застыл, глядя на дорогу, где мотал головой чёрный рогач, молодой, тонконогий, бил копытами. На спине его сидела Ашша-Ри с натянутым луком. Нагоняя её, чертя по земле концами крыльев, бежала нептица. За ней с лаем неслись псы, порой забегая вперёд и отскакивая от раскрытого клюва.