Человек отстранился, но не ушёл. Поглядел на мясо. Видно, давно не ел: глаза запали, щёки втянулись. На лице следы побоев.
— Щедро заплатишь? — спросил Шогол-Ву. — У тебя ничего нет.
— Есть, — оживился незнакомец. — Только не здесь, дойти нужно. Так что, ты согласен? Дам два мешка зерна.
Сын детей тропы промолчал.
— Три! Три мешка, — поспешно добавил человек. — Это хорошая цена. Три мешка.
Шогол-Ву подумал о корабле и о Сьёрлиге, где ещё нужно будет найти своё место.
— Мне не нужно зерно, — сказал он. — Две жёлтых раковины.
— Две жёлтых? — воскликнул незнакомец. — Трёхрукий у тебя разум отнял, пятнистая рожа? Дам тридцать серебряных, полных, как за три мешка хорошего зерна, и ни половинкой больше! Да к чему тебе раковины?
Шогол-Ву молча вонзил нож в мясо. Первый кусок, как полагалось, отдал Двуликому, после не торопясь принялся за еду. Человек следил за ним жадным взглядом.
— Две жёлтых раковины, — пробормотал он. — А, будь по-твоему, получишь! Получишь, слышал?
Сын детей тропы поднял с прутьев ещё кусок и бросил незнакомцу. Тот ловко поймал, перебросил с руки на руку и тут же потянул ко рту. Вцепился зубами, морщась и обжигаясь. Протянул свободную ладонь.
— Клятва? — спросил невнятно, с набитым ртом.
— Ты ещё не сказал, куда вести.
— Недалеко, в Приозерье.
— Куда?
— Чуть дальше озера.
Шогол-Ву подался вперёд.
— Говори точно, — потребовал он.
— В Пограничную Заставу, — нехотя сказал человек. — Две золотых раковины, помнишь?
— К логову Свартина, мне, сейчас?
— Рожу твою закрасим. У меня дела-то всего ничего, можно и в тёмное время, за четверть ночи управлюсь. А потом ещё чуть за озеро.
— Ты сказал, только к Заставе.
— Не к Заставе, а через неё. Что ты к словам придираешься?
— Через неё — куда?
— К Высокому Камню. Рукой подать.
Шогол-Ву задумался.
— Две жёлтых только до Заставы, — сказал он. — В город я не пойду.
— Тогда ты мне и даром не нужен, — с досадой сказал незнакомец. — Хорошо, и два серебра.
Сын детей тропы взял ещё кусок, а последний бросил нептице.
— Три серебряных накину!
— Я жизнь свою ценю дороже.
— И сколько же ты хочешь?
— Три жёлтых. Полных, — твёрдо сказал Шогол-Ву.
— Две и десять серебра!
— Три жёлтых.
— Ладно, пятьдесят серебра. Половина жёлтой, моё последнее слово.
— Три жёлтых, или наши тропы расходятся.
Человек вскинул глаза, будто хотел спросить совета у Двуликого.
— А, чтоб тебя, — сказал сквозь зубы. — Три жёлтых, но зайдёшь со мной в Заставу. Клятва?
Вместо ответа Шогол-Ву потянул к себе его ладонь, полоснул по мизинцу. Разрезал свой, и они сцепились пальцами.
— Мне бы обогреться и поспать. А с утра в путь.
Сын детей тропы отнял руку и принялся загребать костёр.
— Эй, ты чего, не слышал? Я два дня не спал!..
— Нужно идти — значит, пойдём.
— Не видишь, что ли, рожа синяя? Я не ходок!
Шогол-Ву встал, потянулся, закинул мешок за плечи, поднял с земли лук. Прислушался к лесу, отыскивая тропу.
Прищёлкнул языком, подзывая нептицу. Та бросила чистить когти, поднялась, встряхнулась шумно.
— Ты клятву дал, что доведёшь!..
— Я клялся вести, а не ждать, пока ты спишь.
С этими словами Шогол-Ву пустился в путь. И человек, выругавшись, потащился следом.
Глава 2. Выбор
На высоком ночном берегу Звериной Слезы потрескивал костёр. Огонь, как любопытный зверь, порой выглядывал из ямы, хватал когтистыми лапами синий мрак. Одноглазый часто жмурился этой ночью, и Шогол-Ву предпочёл бы обойтись без огня, если бы не его спутник.
Человек лежал на тёплой земле и кашлял. Шумный и медленный. Шогол-Ву подумал, что продешевил.
Нептица спала, уткнувшись клювом в перья. Иногда ворочалась. Сыну детей тропы не спалось. Ночь тревожила его, а река мешала слушать.
Когда человек уснул, Шогол-Ву затушил костёр, собрал вещи, встал, прислонившись к стволу, и принялся ждать.
В час, когда Одноглазый собрался уходить и небо потемнело, он толкнул человека.
— А?.. Чего тебе? — проворчал тот.
— Уходим.
— Трёхрукий у тебя разум отнял, что ли? Черно, как в гриве рогача! Я и рожу твою пятнистую не вижу, не то что тропу.
Вместо ответа Шогол-Ву потянул человека за рукав, заставляя подняться.
— Ты…
Сын детей тропы зажал ему рот ладонью, обхватил за плечи и потащил. Человек дёргался и мычал, пытаясь вырваться. Нептица вздохнула за спиной, подняв голову, и что-то свистнуло тонко-тонко.