"Я предпочитаю путешествовать налегке, без атрибутов своего положения, которые могли бы привлечь ненужное внимание".
Жарков был удобно одет в коричневые брюки и бежевую рубашку-сафари с закатанными рукавами, через плечо у него висел холщовый рюкзак.
"Кроме того, с вашим влиянием и контролем в этом районе я знал, что вы позаботитесь о безопасности".
"Конечно, директор. Пойдемте?" Добрынин указал в сторону ожидающих машин, пытаясь понять, были ли слова директора комплиментом, предупреждением или просто снисходительностью.
Жарков кивнул. "Насколько я понимаю, вас проинформировали о моих просьбах?"
"Да, сейчас мы отвезем вас в гостиницу, а завтра отправимся на рудники".
Жарков осматривал достопримечательности шумного города, вежливо слушая, как Добрынин рассказывает о своих последних дипломатических победах. Пятитысячный отряд российских военных и советников по контракту находился в стране, обучая силы специальных операций ЦАР тонкостям противоповстанческой борьбы. Жарков правильно предположил, что это означает систематическую кампанию террора, направленную на то, чтобы сдержать диссидентов и обеспечить сохранение у власти нынешнего президента, дружественного российским интересам в стране.
На каждом светофоре машины облепляли дети с протянутыми руками и лицами в надежде получить монетку или кусочек конфеты. Движение было обычным, сломанные машины мешали проезду, скутеры проносились мимо, как рои насекомых, населяющих близлежащие джунгли. Это была страна на последнем издыхании.
Неподалеку от отеля притаилась небольшая колонна такси, на переднем бампере каждого из которых красовался маленький российский флажок, с нетерпением ожидая возможности переправить гостей в аэропорт и обратно. При приближении колонны охраняемые ворота отеля "Леджер" распахнулись, и убогость улиц осталась в пыли. Подъездная дорога изгибалась к входу, и о внешнем мире можно было забыть. Старинная роскошь - несомненно, пережиток французских колониальных времен - пронизывала все помещения лучшего отеля Банги; изобилие мрамора и богатые гобелены дополнялись богатым африканским деревом, отполированным до блеска, в золотой инкрустации которого отражался свет позднего вечера.
"Мои люди проводят вас в вашу комнату. Полагаю, вы найдете свои апартаменты приемлемыми. Ужин через два часа вас устроит?"
"Хорошо, спасибо", - вежливо кивнул Жарков и направился к лифту, ведущему в пентхаус, с двумя спецназовцами и одним посыльным. Когда они подошли к двойным дверям номера, его новая охрана остановила его снаружи.
"Минутку, сэр".
"Открывай", - приказал один из посыльных.
Они вошли в номер площадью шесть тысяч квадратных футов, подняв оружие, затем прочесали все углы, прежде чем объявить, что вход безопасен.
Жарков вошел и не удивился, увидев двух молоденьких девушек, которым было не больше пятнадцати, в тонких белых льняных платьях, послушно стоявших у кровати королевского размера. Это была Африка. Он окинул взглядом их худые, недокормленные тела, смуглая кожа которых составляла чувственный контраст с их скудными платьями. На столе стояла бутылка винтажного "Дом Периньон" 1987 года и свежая клубника в шоколаде. Отложив пакет, он налил себе бокал холодного игристого вина, наслаждаясь его вкусом, и взглянул на ежедневник, лежащий на столе.
Он оглянулся на девушек и обомлел, увидев, как они нервно переминаются с ноги на ногу, как страх излучают их еще не остывшие глаза. В них все еще теплилась надежда.
Он покачал головой в сторону двери: - Ухади, - сказал он. "Вон", - повторил русский, уже более твердо, когда они остались неподвижны.
Не зная ни слова по-русски, девушки стояли, не зная, что делать. Жарков указал на дверь.
"Out!" - сказал он, на этот раз по-английски, указывая на дверь.
Понимая международный язык интонаций и жестов, две девушки медленно прошли мимо него, все еще не зная, что им делать, и начиная беспокоиться, что они чем-то расстроили человека, которого им велели слушаться и ублажать. Открыв перед ними дверь, он сказал своей новой охране, что не хочет, чтобы его прерывали до ужина.
В молодости он перебрал достаточно проституток в этой части мира, и ему нужно было оставаться здоровым; его мысли были заняты миссией.
ГЛАВА 3
Отель "Океан", Санкт-Петербург, Россия
Для ИВАНА ЖАРКОВА ИНФОРМАЦИЯ была всем. Именно информация и готовность использовать ее любой ценой привели его к власти в Братве, Братстве, известном остальному миру как русская мафия. Его консолидация петербургской Тамбовской банды стала результатом своевременной разведки, которую ему передал старший сын Александр. Некоторые даже считали, что через Александра Иван мог организовать аресты в Испании, в результате которых было уничтожено прежнее руководство могущественной банды, хотя никто не осмеливался об этом шептать. Иван был Вором в законе. Никто, даже правительство в Москве, не мог ему перечить.
Именно жажда информации убедила Ивана послать эмиссара в Аргентину, где сотрудник ЦРУ предлагал ему ценные сведения. Это поручили Дмитрию Машкову, доверенному брату, который за время службы десантником в 104-м гвардейском воздушно-десантном полку допросил достаточно чеченцев, чтобы понять, когда человек лжет. Если он смог сломить фанатичного мусульманина, остаться в живых в тюрьме Кресты и уничтожить членов конкурирующей Солнцевской группировки, он был уверен, что сможет определить, является ли американский офицер подлинным.
Дмитрий провел три дня, допрашивая американца на кордовской ферме, и убедился в его правдивости. Такой агент был бы бесценен для оперативников Жаркова. Сложность заключалась в том, чтобы доставить его из Аргентины в Россию, а это - аэропорты и таможенники. Через своего сына, Александра, старший Жарков имел соответствующее влияние, чтобы обеспечить мужчину чистым паспортом, но ему все равно пришлось бы преодолеть ряд международных аэропортов. В наше время постоянно присутствующие камеры наблюдения, использующие технологию распознавания лиц, делали нелегальные поездки проблематичными.