— Она в кладовке.
Она бросила мимолетную улыбку, доставая туфли, а затем наклонилась, чтобы надеть их. Ткань натянулась на сочных изгибах ее попки, и член снова запульсировал. Был ли Кестов когда-нибудь раньше так чувствителен к женщине? За эти годы он несколько раз пытался завязать отношения с женщиной, хотя и знал, что сможет найти истинное удовлетворение только с женщиной цире. Ни одна из этих женщин не казалась ему подходящей, и его член оставался расслабленным. Никто и никогда не возбуждал его так, как Мэрайя, просто своим запахом и движениями.
Мэрайя подошла к нему и погладила мягкий мех Лилат.
— Она такая милая. Как малышка оказалась у тебя?
— Я торговец. Во время нашей последней поездки на Страшиман Малдост должен был торговать саженцами пристидиан. В итоге он выторговал ее мать, — мрачно ответил капитан.
— Он купил беременную самку?
— В защиту скажу, что он не знал, что самка беременна. И когда я понял, что он сделал, мы были уже в нескольких днях пути. Я был так сосредоточен на попытке найти еще одну зацепку о местонахождении брата, что не хотел тратить время на возвращение.
— Ты должен вернуть ее обратно.
Черт. Кестов знал, что Мэрайя права — в последние несколько дней он пришел к такому же выводу. Несмотря на финансовые потери и немалый риск столкнуться с Патрулем, это было правильным решением.
Глаза Мэрайи наполнились слезами.
— Вы забрали самку с ее планеты. Она осталась одна в незнакомом новом месте.
Кестов подозревал, что ее слезы вызваны не только слонга, и его хвост обвил ее талию, притягивая к себе.
Я позабочусь о том, чтобы слонга и ты вернулись домой, — это была клятва.
Глава 10
Мэрайя вытерла глаза и улыбнулась Кестову. Он рассказывал так искренне, что она поверила ему, но больше переживала о своей сестре, чем о его брате. Как бы ей ни хотелось найти Джудит и Чарли, Мэрайя наслаждалась этим приключением больше, чем ожидала. Особенно теперь, когда покинула этот ужасный ведекианский корабль и оказалась рядом с Кестовом. Мысль о ведекианском корабле заставила ее вспомнить Кварета.
— Ты сказал, что корабль цире собирается остановить ведекианцев, верно? Была ли информация об этом?
— Нет, но я проверю, как только мы вернем эту малышку ее матери, — пообещал капитан.
Кестов провел ее по коридору к широкой двери, за ней открылся подиум и лестница, спускающаяся в грузовой отсек, который неприятно напоминал ведекианский корабль.
«Это всего лишь грузовой отсек, — напомнила она себе. — Капитан совсем не похож на них».
На одной стороне помещения располагались слишком знакомые контейнеры для хранения, соединенные в сложную конструкцию. Другая сторона была огорожена забором высотой до пояса, поросшая пахучими травами. Мать-слонга растянулась на подстилке, лениво жуя, но при их приближении встала и зарычала. Она была меньше, чем ожидала Мэрайя, не больше маленького пони, но ее уши раздувались в трепещущие занавески переливающегося цвета.
— Сейчас, сейчас, Тайка. Это Мэрайя. Она друг.
— Она такая красивая, — прошептала Мэрайя. — Эти ушки потрясающие.
— И ценная, — услышала она голос Малдоста, появившегося из другого конца комнаты с охапкой постельного белья. — Их похищают из-за этого. Вот почему запрещено вывозить их из системы Срашимана.
— О, нет. Это ужасно.
Малдост пригнул голову и взглянул на Кестова из-под ресниц.
— Это одна из причин, по которой я выменял ее. Побоялся, что с ней может случится, если ее купит кто-то другой.
Кестов вздохнул.
— Есть ли что-то еще об этой сделке, о чем ты не сказал?
— Нет. Думаю, это все, — уши Малдоста навострились, и он усмехнулся.
Он так напомнил Мэрайе одного из молодых музыкантов, с которыми играла в Новом Орлеане. Она была там на фестивале, тот длился целый месяц, и успела хорошо узнать этого молодого человека. Он был блестящим музыкантом, едва окончил школу, но у него имелся тот же бездумный энтузиазм и большое, неуклюжее тело — правда, не покрытое мехом. Мэрайя скучала по нему, когда переехала.
Одним из недостатков жизни в дороге было то, как быстро ты терял людей и связи, которые заводил. Все, на что можно надеяться, — это встретить их снова по пути. По крайней мере, Джудит давала ей ощущение постоянства. Прошедший год без сестры заставил Мэрайю слишком хорошо понять, насколько одинокой может стать жизнь в дороге, когда нет дома, который навещаешь в промежутках. Все ее протесты о том, что она не хочет быть привязанной, звучали поверхностно, когда у нее совсем не осталось корней.
Борясь с нахлынувшим чувством одиночества, она придвинулась чуть ближе к Кестову и вдохнула его пряный аромат. Что-то в его запахе успокаивало, заставляло чувствовать себя не такой одинокой.
Кестов перелез через низкий забор и положил Лилат к ногам ее матери. Хобот слонги прижал теленка к себе, когда она вернулась в прежнее положение. Хвост Кестова обвился вокруг талии Мэрайи так, что она тоже почувствовала защиту, хотя и не материнскую, и прислонилась к нему, наблюдая, как другие телята подбегают ближе, когда понимают, что пришло время еды. Их шерсть была разных оттенков розового, от очень бледного перламутрового до глубокого, почти лавандового.
— Они и правда очаровательны, — сказала она.
— И удивительно быстро адаптируются. Похоже, они прекрасно себя чувствуют на корабле, — с нетерпением заметил Малдост.
— Они не могут остаться здесь. И ты это знаешь, — твердо сказал Кестов, и уши Малдоста поникли. Кестов же снова повернулся к ней. — Подозреваю, что все они собираются вздремнуть, как только закончат есть. Не хочешь ли осмотреть корабль?
— Да, очень. Я никогда… — Мэрайя резко остановилась и горестно улыбнулась ему. — Я хотела сказать, что никогда раньше не была на борту космического корабля, но, разумеется, побывала на борту ведекианского корабля.
Капитан тут же нахмурился.
— Мы должны пойти и проверить, удалось ли цире арестовать корабль.
— Да, и я хотела бы знать, что случилось с Кваретом.
— Хорошо, — капитан повернулся к лестнице, и Малдост последовал за ним. — Малдост, тебе нужно убрать за малышами.
— Что? Опять? — Большие плечи поникли. — Да, капитан.
— Полагаю, он отвечает за уборку отходов? — спросила Мэрайя, когда они снова оказались в коридоре.
— Да. Ответственность пойдет ему на пользу. Это своего рода наказание за то, что он купил ее в первую очередь, хотя я уверен, что им двигало сострадание. У него есть прискорбная склонность подбирать любое бездомное животное, которое он находит, а это не подходящая жизнь для них. Хотя… — он с сожалением оглянулся на трюм, — иногда мне хочется, чтобы это было иначе.
— Почему Малдост решил стать торговцем?
— Его родная планета была опустошена Красной Смертью. Ты знакома с этой чумой?
— Да, Кварет рассказывал мне о ней, хотя трудно представить себе такое опустошение.
Лицо Кестова потемнело.
— Это было ужасное время. Многие планеты приняли радикальные меры в попытке вылечиться — мир Малдоста был одним из них. Они сожгли большую часть своей земли в попытке изолировать опасность, но лишь уничтожили большую часть флоры и фауны. Там мало что осталось.
Сердце Мэрайи болело за молодого мужчину.
— Мне так жаль. Неудивительно, что он так сочувствует бродягам.
— Боюсь, слишком сочувствует. И теперь подозреваю, что он привязался к слонгу.
— А ты нет?
Его губы дернулись.
— Возможно.
— Я знаю, что тебе будет трудно расстаться с ней.
— Да. Всегда трудно отпустить кого-то, с кем установил связь.