— Будь ты проклят, Братан. Почему ты ушел? Ты же знал, что я не хотел этого, — пробормотал он.
Отодвинув болезненные воспоминания в сторону, он сел за свой стол и достал карту окружающих систем. С тех пор как чума, известная как Красная Смерть, пронеслась по галактике и опустошила столько планет, многие записи в корабельном компьютере устарели, но было две близлежащие системы, где он мог бы совершить обмен. Первая крупнее, но и вероятность того, что она будет регулироваться, выше. Во второй была только одна пригодная для жизни планета — Тревелор, но она должна находиться за пределами обычных границ патруля. Численность патруля также уменьшилась в результате чумы, и он сосредоточился на центральных областях системы, полагаясь на волонтерские корабли, расположенные дальше. Кестов склонился над планшетом, пролистывая межсетевые доски объявлений, чтобы просмотреть последнюю информацию о Тревелоре.
На полпути поиска его сердцебиение участилось. В нескольких записях упоминалось, что Тревелор стал пристанищем для множества видов из-за приятного климата и того факта, что он был относительно нетронут Красной Смертью. В одной из записей даже упоминалась возможная колония цире.
Кестов был цире, одной из рас, наиболее пострадавших от Красной Смерти. Чума оказалась особенно жестока к ним. Она забрала всех женщин и надежду на будущее. Насколько ему известно, больше не существовало ни одной женщины цире. Хвост недовольно вильнул. Он и его брат были последним поколением, родившимся до чумы, и отец забрал их из Киресии вскоре после смерти матери. После ее смерти отец уже никогда не был прежним, но прожил достаточно долго, чтобы убедиться, что оба мальчика готовы взять на себя управление «Странником» и содержать себя самостоятельно. Конечно, их отец предполагал, что они будут делать это вместе. Первые десять лет после его смерти они так и делали, но пять лет назад между ними произошла горькая ссора, и когда Ток'ларен проснулся на следующее утро, брата уже не было. Если бы только он мог вернуться в прошлое и забрать свои слова назад.
Кестов покачал головой. Не было смысла зацикливаться на том, чего не мог изменить. Все, что он мог сделать, — это продолжать поиски брата, и в данном случае, к счастью, похоже, что поиски и бизнес совпали. Они направлялись в Тревелор.
— Капитан! — Малдост ворвался в каюту с взволнованным выражением лица.
— Что на этот раз?
— Слонга рожает!
— Что, черт возьми, значит «рожает»? Сначала ты сказал мне, что выменял слонга вместо саженцев, которые должен был получить, а теперь ты говоришь мне, что это существо — самка?
Гнев в голосе капитана, наконец-то, прорвался сквозь волнение молодого члена экипажа, и тот склонил голову, извиняюще опустив уши. Малдост был афбером, еще одной расой, потерявшей большинство женщин из-за чумы, хотя и не в такой степени, как цире. Возможно, именно поэтому Малдост не понимал того ужасного поступка, который совершил. Теперь самка была разлучена со своей парой и собиралась завести потомство без какой-либо помощи в чуждом ей окружении.
— Я не знал, что она самка, — запротестовал Малдост. — Только то, что слонга была заперта в слишком маленькой клетке. И что стоила много кредитов, — поспешно добавил он.
Кестов вздохнул и потер голову: под ламеллой, гребнем на коже головы, обозначавшим его возраст и статус воина, уже зарождалась головная боль.
— С ней все нормально? — Не то чтобы у кого-то из них был опыт общения с роженицами любой расы.
— Ну, она издает какой-то хрюкающий звук.
— Хорошо. Давай посмотрим, что мы можем сделать, чтобы облегчить эти роды. Ты вызвал Вовиана?
Малдост нахмурился, показав клыки.
— Он сказал, что он медик, а не ветеринар. И от него снова пахло спиртным.
Хвост Кестова сердито дернулся, когда они с Малдостом бегом направились в грузовой отсек. Ток'ларен знал, когда взял медика на борт, что Вовиан бежал от каких-то неприятностей, но не понимал, что неприятности возникли по вине мужчины. Пьяный идиот покинет корабль в следующем же порту. Уже дважды капитан был слишком мягкосердечен, чтобы поверить обещаниям медика улучшить свое поведение. Третьего раза не будет.
Когда они добрались до слонга, капитан все еще сердился на отсутствие медика. Со стороны входа в грузовой отсек послышалось негромкое ворчание, и Кестов увидел внизу большие темные глаза, устремленные на него, как будто умоляющие о помощи. Черт. У него не было ни опыта, ни оборудования, но Ток'ларен не мог устоять перед этим умоляющим взглядом.
Он засучил рукава, шагая через комнату.
— Поищи в сети, может, найдешь какую-нибудь информацию, — приказал он Малдосту. — Вот так,
вот так, — успокаивающе поглаживал он длинный розовый мех слонга, изо всех сил стараясь говорить спокойно и уверенно. Слонга мычала и обхватила хоботом его руку. Все еще нежно поглаживая ее, Ток'ларен погладил большой живот. Как они могли не догадаться, что она может быть беременна?
Самка снова хрюкнула, и он увидел, как между ее задними ножками показался кончик крошечного хобота. Готова или нет, но самка рожала, и капитан был единственным, кто мог ей помочь.
Два часа спустя Кестов сидел с усталой улыбкой. Три крошечных детеныша слонга прижимались к матери, радостно кушая. Но потом он понял, что последний, самый маленький, был отброшен в сторону и не двигался.
— Малдост, ты нашел что-нибудь о малыше, который не двигается? — в спешке спросил он.
Инстинктивно капитан поднял крошечное существо и начал растирать маленькие бока. Мать снова зарычала, ее хобот потянулся к малышу.
— Когда они родились, мать погладила их всех своим хоботом, — с тревогой сказал Малдост. — Как вы делаете, но выглядело это гораздо сильнее.
Капитан снова начал поглаживать тельце, на этот раз более настойчиво, но реакции по-прежнему не было. Лихорадочно ища решение, он наконец вспомнил прием, о котором его отец упоминал давным-давно, когда обучал их основным медицинским навыкам. Кестов наклонился над младенцем и начал осторожно надавливать на его ребра, одновременно вдыхая воздух в крошечный ротик. В течение нескольких мучительных минут ничего не происходило, но вдруг он почувствовал легкое движение, и через минуту крошечный хоботок обвился вокруг запястья. Его хвост в защитном жесте обвил хобот в ответ, и капитан вздохнул с облегчением. Слишком много было потеряно за последнее поколение: народы, планеты, семьи, но ему удалось спасти одну маленькую жизнь.
Он помог теленку начать кушать и обрадовался, когда малыш прижался к соску и начал пить, сначала медленно, а потом с удивительным проворством. Когда он поднял голову, Малдост ухмылялся ему, и капитан не смог удержаться от ответной ухмылки, пока не вспомнил по чьей вине все произошло.
— Тебе очень повезло, что мне удалось его спасти. Если бы малыш умер, это было бы на твоей совести.
Уши Малдоста опустились, и он тихонько заскулил, услышав выговор. Поскольку Кестов знал, что поведение младшего мужчины было скорее легкомысленным, чем жестоким, немного успокоился.
— И ты компенсируешь это тем, что будешь следить за свежестью и чистотой этой подстилки.
Пока капитан говорил, один из малышей отошел от матери достаточно далеко и пустил желтую струйку. Как могло такое маленькое существо произвести столько дерьма? Малдост поморщился и кивнул.
— Я позабочусь о них, — пообещал он.
Кестов начал подниматься на ноги, но его остановил хобот слонга, обхвативший его руку. Он посмотрел в большие темные глаза, так пристально наблюдавшие за ним. Слонги были известны своим умом, но никто никогда не предполагал, что они разумны. Благодарность в глазах существа опровергала это.
— С тобой все будет в порядке. С тобой и твоими детенышами, — мягко пообещал он.
Не успел капитан снова собраться уходить, как почувствовал небольшой вес на своем колене. Младший теленок закончил кушать и свернулся калачиком на нем. Его хвост тут же накрыл его. Остальные малыши прижались к животу матери, но этот подошел к нему. Вздохнув, капитан улегся обратно. Похоже, ему предстоит провести здесь ночь.