Голос Нокса звучал слишком хрипло, когда он сказал:
— Я действительно скучал по тебе, мужик. Я серьёзно очень скучал. Хреново без тебя рядом. В команде огромная дыра, и мы изо всех сил пытаемся оставаться на плаву. Ты знаешь почему?
Ошеломленный, Вир похлопал Нокса по спине и покачал головой.
— Почему?
— Потому что ты наш клей, Вир. Ты всегда им был. И если я когда-нибудь, бл*ть, услышу, как ты снова говоришь, что ты ничто, я врежу тебе нах*й. Я люблю тебя, мужик. Скажи это в ответ.
— Нокс…
— Теперь скажи мне, что Торрен — волосатый засранец, что он худший член команды, а я твой любимчик.
— Нокс.
— Стоило попробовать.
Нокс еще раз сильно ударил его, затем развернулся и побежал к веревке.
— Эй, Вир?
— Да?
Нокс стоял там, его лицо было непроницаемо в тени, он держал веревку одной рукой.
— Даже если дракон исчез, ты по-прежнему важен для меня. И Торрену, и Кендис, и Неваде, и множеству людей. И держу пари, ты также очень важен для той девушки. Рия, правильно? Ты касаешься людей, которые действительно узнают тебя.
Хах. Вир нахмурился
— Ты отличаешься от того, кем я тебя помню.
— Да, Невада учит меня быть нормальным. — Нокс фыркнул. — Шучу, если бы я был нормальным, она бы меня возненавидела. О, и мистер Дидлс всё ещё жив. Я купил ему девушку-лебедя, чтобы он перестал трахаться с этой дурацкой статуей утки. Ты должен мне тридцать баксов. Пришлось заказывать для неё специальный корм в магазине. Я назвал её миссис Титлс. — Нокс хлопнул себя по ноге, и его одинокий ревущий смех эхом повторил: — Титлс. Боже, я офигенный. До скорой встречи, Лицоё*. — А затем настоящий Нокс аккуратно взобрался по веревке и исчез в потолке.
Потрясённый до глубины души, Вир снова остался один. Но что-то маленькое ослабло в его груди. Нокс появился прямо посреди худшего момента в его жизни и сказал ему, что он всё ещё важен.
И он хотел рассказать об этом Рие. Он хотел сбросить это бремя на девушку, о которой не мог перестать думать. Он хотел услышать это снова. Что всё будет хорошо. Но он хотел услышать это от неё, потому что был эгоистом. Он хотел услышать эти слова от Хоуп (прим. Надежда), потому что так он иногда называл её в своей голове. Надежда была тем, чем она была для него.
«Рия?»
«…Я здесь».
Его кожу пронзил озноб, когда он опустился на колени, запрокинул голову и с облегчением закрыл глаза.
«Ты в порядке?»
«Буду», — её голос был таким слабым в его голове. Таким слабым.
«Хотел бы я обнять тебя прямо сейчас. Хотел бы я позаботиться о тебе».
Боже, он желал этого больше всего на свете.
«Я тоже. Вир?»
«Да, малышка?» — Она заслужила ласковые прозвища за то, что сделала для него. За попытку спасти его.
«Я была здесь, когда ты разговаривал с Ноксом. Это… — её голос в его голове стал почти беззвучным. — Дракон действительно мертв?»
Вир открыл глаза и уставился в потолок. И впервые за всю его жизнь капля теплой воды хлынула и скатилась по его щеке.
«Да».
Ее голос дрожал, но в нём были искренние нотки, когда она пробормотала:
«Все будет хорошо».
Он чувствовал её душевную боль в своём создании. Это соответствовало его болит, и в этот момент он понял, что любит её. Он знал, что пока она здесь, в его голове, он не останется один на один с этим.
Трещина в его сердце наполнилась чем-то теплым, чем-то красным. Что-то покалывало. Это было единственное, что не причиняло ему боли прямо сейчас.
Нокс ошибся.
Вир не был клеем.
Рия — да.
Глава 12
«Всё будет хорошо», — заверила Рия Вира.
Все будет хорошо. Хорошо. Хорошо. Все будет хорошо.
— Рия! — закричала её мать, вырывая её из разума Вира. — Давай! Детка, посмотри на меня. — Она упала на колени, высоко вздернув подбородок, глаза наполнились слезами, но вид у неё был такой понимающий. Такой уверенной. — Сделай это сейчас, маленькая ведьма. Всё будет хорошо.
Рия резко проснулась. Она не знала, где находится, но каждый предмет мебели в комнате парил под потолком. За исключением того, что кровать, на которой она должна была лежать, всё ещё была далеко под ней, стоя на полу. Её волосы развевались вокруг неё, как будто она была в воде. В открытом дверном проёме стояли две женщины, обе держали руки на груди и молча смотрели на неё одинаковыми неуверенными взглядами. Так было иногда, когда воспоминания о том, что она сделала, царапали её разум. Сила, которую она держала в таком секрете, так прятала, вырвалась наружу во сне.