— Но и этот Варин что-то может.
— Да.
— А он не Дерини?
Келсон покачал головой.
— Нет, насколько мы способны утверждать. Он по-прежнему настаивает, что его дар исходит от Бога, возможно, это правда. Возможно, он истинный чудотворец. Кто мы такие, чтобы судить?
Дугал фыркнул и вернулся к работе.
— Это звучит еще более загадочно, чем то, что кто-то — Дерини. Творить чудеса! Что до меня, думаю, я был бы доволен, если бы у меня получался твой фокус.
— Мой фокус?
— Да, так вот, без боли усыпить пациента, прежде чем приступать к делу. С точки зрения полевого хирурга, это благословение. И неважно, откуда исходит такая способность, хотя, подозреваю, служители церкви это оспорили бы. Не стоит сомневаться в мужестве нашего друга Берти, но если бы ты этого не сделал — что бы это ни было, — он не смог бы продержаться спокойно, пока я не закончу. Полагаю, то было что-то из твоей… деринийской магии?
Почти как в трансе Келсон следил, как движутся туда-сюда окровавленные руки, зашивающие рану, — Дугал и сам проявлял почти что магический дар, и Келсону пришлось слегка встряхнуть головой, чтобы разрушить чары.
— Думаю, и у тебя есть какая-то своя магия, — пробормотал он, глядя на Дугала в восхищении. — И, слава Богу, не кажется, будто тебя страшит моя. Ты и понятия не имеешь, какое облегчение — быть способным использовать свой дар на что-нибудь вроде этого — то есть, для того, для чего он изначально и был предназначен, как я уверен… И тебе не стоит ничего бояться.
С улыбкой Дугал закончил последний шов и перерезал нить, затем поглядел на Келсона прямым, проницательным и оценивающим взглядом жителя Пограничья.
— Я еще не забыл, что мы когда-то поклялись на крови, что на всю жизнь останемся братьями, — тихо сказал он, — и станем делать любое добро, какое сможем. С чего мне, в таком случае, бояться моего брата, просто потому, что у него больше способностей творить добро, чем считалось? Я знаю, ты никогда ничем не повредишь мне, брат.
Келсон в изумлении задержал дыхание, а Дугал наклонил голову и вернулся к своему занятию, промывая рану поверх шва чистой водой, а затем пригоршнями накладывая сверху сухой мох.
Тут наконец Келсон что-то начал понимать, моя руки и вытирая их краем рубахи пациента. Он не был уверен, что полностью понял этого юношу, стоящего на коленях против него, но и не думал сомневаться в том, что только что произошло между ними. Он и забыл уже, каким утешением может быть полагаться на друга из своего поколения. Конал был близок к нему по возрасту, а Пэйн и Рори — лишь чуть моложе, но это далеко не то же самое. На них никогда не возлагалась ответственность взрослых, как на него и на Дугала. Морган и Дункан, конечно, его понимали, а, возможно, и его дядя Нигель, но их от него отделял их возраст и опыт. И они не всегда оказывались рядом. Он невольно испустил вздох облегчения, когда Дугал, наконец, ополоснул руки и насухо вытер их запятнанным кровью серым полотенцем.
— Вот что, — сказал Дугал, внимательно поглядев раненого, а затем устремив вопросительный взгляд на Келсона. — Думаю, я совершил одну из своих лучших починок, но лишь время покажет, что это так наверняка. Он все-таки потерял много крови. И лучше, чтобы он спал, не просыпаясь, всю ночь.
— Тогда мы об этом позаботимся, — откликнулся Келсон, коснувшись лба спящего и производя необходимые ментальные воздействия.
— Я бы предпочел, чтобы кто-то будил его каждые несколько часов и давал ему немного вина. Дункан говорит, что это помогает быстрее восполнить потерю крови. Но в целом ему не стоит шевелиться до утра.
Когда они оба встали, и Дугал подобрал свой меч и плащ, Келсон дал знак одному из своих подойти. Дугал коротко отдал ему указания, после чего два старых друга медленно двинулись к окраине лагеря, который вырос вокруг них, пока они занимались раненым. Не говоря ни слова, Келсон взял меч и плед, пока Дугал приводил себя в порядок.
Теперь, стоя бок о бок, они заметили, что оба почти одного роста, может, Келсон на несколько пальцев повыше и чуть тяжелее, хотя ни один из них еще не возмужал окончательно.
До того Келсону почему-то казалось, будто Дугал коротко остриг свои медные волосы, но теперь, когда Дугал стащил капюшон и пробежал пальцами по шее под воротом кожаного панциря, чтобы освободить волосы, обнаружилось, что они еще длиннее, чем у Келсона, стянуты на затылке на местный манер и заплетены в небольшую косицу, перевязанную кожаным шнуром.