Вера Арилана в его способности помогла Моргану притушить негодование по поводу необходимости отказаться от допроса Джедаила, но теперь, когда на ближайшие несколько часов определилось, чем ему заниматься, Моргану требовалось немного побыть одному.
Как только он удостоверился, что Дункан спит поспокойнее, и на миг проник в сон священника, чтобы сделать его еще крепче, он простился с обоими прелатами и направился к себе. Он старался не думать о том, как близко оказался Дункан от смерти, и о той беспомощности, которая одолела Дункана под действием мераши, сосредоточившись вместо этого на спокойствии, какое требовалось, если он рассчитывал добраться до короля.
Но помеха сосредоточению в виде Джедаила Меарского подстерегала его, когда он проходил мимо открытой двери часовни в крыле для гостей. При виде его Морган весь напрягся, мысленно кляня себя за то, что вообще заглянул внутрь. Джедаил и другой священник, смутно знакомый на вид, как раз выходили в коридор. Искушение хотя бы проверить, слышал ли Джедаил о нападении на Дункана, оказалось слишком велико.
— Ваша светлость, — пробормотал Джедаил, когда Морган показался в дверях и преградил ему выход — само почтение и придворная услужливость перед Королевским Защитником.
— Отец Джедаил, — обратился к нему Морган, — я хотел бы спросить, могу ли перекинуться с вами словечком-другим наедине, — и бросил пристальный взгляд на спутника Джедаила. — Полагаю, мы могли бы вернуться в часовню.
Джедаил был озадачен и несколько встревожен, но достаточно охотно согласился. Когда стремишься к высокой должности, на которую утверждает король, не стоит отклонять приглашение его близкого друга. Он бесстрастно наблюдал, как Морган закрывает за ними дверь часовни, а затем наклонил голову и пошел впереди Моргана по короткому нефу, когда Аларик указал рукой в тот конец часовни. Оба преклонили колени и осенили себя крестным знамением, когда приблизились к алтарной преграде и расположились на скамье для коленопреклонения, тянувшейся вдоль преграды. Морган склонил на миг голову, как бы в молитве, дабы возбудить у Джедаила любопытство и заставить теряться в догадках, затем поглядел на священника искоса.
— Полагаю, вы знакомы с моим кузеном, отцом Дунканом Мак-Лайном, — негромко заметил он.
Джедаил вскинул голову и посмотрел на Моргана.
— Ну, я знаю, что он секретарь архиепископа Ремутского, ваша светлость. Он ведет записи собеседований на этой неделе.
— Именно так, — пробормотал Морган, раскрывая свой разум для правдочтения. — А вам известно, что нынче вечером, совсем недавно, на него набросился мальчик с ножом?
При этой новости у Джедаила округлились глаза, затем он быстро укрылся за маской озабоченности.
— Отец Мак-Лайн священник, как и я, ваша светлость, — сказал он полушепотом и почти без выражения. — Печально слышать, что кто-то совершил такое святотатственное посягательство, но куда больше меня огорчает мысль, что вы можете считать, будто я к этому так или иначе причастен.
— Так значит, вы даже ни о чем не знали? — спросил Морган, несколько ошарашенный — ибо убедился, что собеседник говорит правду.
— Нет, ваша светлость.
— Понятно.
Абсолютно никакого понятия. Джедаил действительно не знал ни о чем. В течение нескольких секунд Морган испытующе глядел в глаза священника, ничего не делал, просто глядел, хотя Джедаил мог истолковать это как ему угодно, и неплохо бы, чтобы он достаточно перепугался, дабы ненамеренно выдать какие-нибудь новые сведения… Но Джедаил встретил его взгляд не более напряженно, чем любой другой, на кого воззрится Дерини, и кто не представляет себе, насколько далеко простираются возможности собеседника.
— Тогда еще один вопрос, — сказал Морган, тщательно подбирая слова. — Когда вы в последний раз получали вести от вашей тети?
Джедаил даже не моргнул.
— На прошлое Рождество, ваша светлость. А почему вы спрашиваете?
На Рождество, задолго до того, как освободилось место епископа Меарского, отметил про себя Морган. И Джедаил не хитрил и не увиливал. Он не только ничего не знал о покушении на Дункана, но, кажется, вообще, не был вовлечен ни в какие махинации, которые могла затеять его тетка с тем, чтобы обеспечить ему епископство, хотя, разумеется, у Джедаила имелись и свои честолюбивые мечты. Однако Морган не дерзнул продолжать поиски. Джедаил выглядел все более встревоженным, и единственным способом идти дальше было бы произвести глубокое принудительное чтение мыслей… За что Арилан, вполне вероятно, спустил бы с него шкуру, и даже не за само чтение, за один намек — после той лекции, которую он прочел Кардиелю.
— Очень хорошо, отче. Тогда я вас покидаю. Благодарю, что уделили мне время. Если у вас есть желание спасти чью-то душу, можете помолиться за мальчика с ножом. Боюсь, он умер без отпущения грехов.
Он медленно и нарочито перекрестился, не отводя глаз от Джедаила, затем поднялся и двинулся обратно вдоль нефа. Джедаил все еще стоял на коленях, спрятав лицо в ладони, когда Морган обернулся в дверях.
Затем он некоторое время гулял, проигрывая в уме то, что узнал, после чего спросил у стражи, что сделали с трупом убийцы, покушавшегося на Дункана. Тело лежало в лечебнице, покрытое одеялом, и Морган некоторое время глядел в лицо мертвому мальчику, ломая голову, кто подослал его.
Глава IV
…напоил нас вином изумления.[5]
Дальше на северо-восток от Кулди, недалеко от побережья, начали сгущаться ранние сумерки, когда Келсон и его спутники понукали своих усталых коней на последнем участке пути в замок Транша, поплотнее завернувшись в плащи от все учащающейся колючей мороси. Дугал, ехавший рядом с королем, задал им проворную рысь после того, как они нынче утром расстались с труриллским дозором, дабы они очутились в замке его отца до темноты. Но скачка замедлилась, когда подъем стал круче. Дугал напряженно вглядывался в серую морось впереди, пока неясная громада не обозначилась, а затем постепенно не обрела четкие очертания каменного замка, почти черного на фоне темнеющего неба. Юный лорд из пограничья ухмыльнулся, искоса поглядев на короля.
— Считай, уже приехали, — радостно произнес он. — Управляющий моего отца, наверняка, уже все приготовил. Видишь ли, весь последний час за нами наблюдали.
— Вот как?
Несколько ошеломленный и растерянный, Келсон повернулся и вопрошающе поглядел на Дугала, ибо он прочесывал окрестные горы и скалы своим деринийским чутьем примерно около часа и ничего не обнаружил.
— Не тревожься, — усмехаясь, продолжил Дугал. — Я тоже никого не видел. Но понимаешь ли, я еще не так опытен, как Кьярд. Он дал мне знак, когда мы в последний раз остановились отдохнуть.
Кьярд. Разумеется. Кроме Дугала, это — единственный из людей Мак-Ардри, который разъезжает с труриллским дозором, так что, конечно, он где-то здесь. Келсон хорошо помнил его со времени, когда юный Дугал воспитывался при дворе. Задумчиво оглянувшись на горца средних лет, ехавшего за несколько человек от них, он вспомнил, как ему говорили, что Кьярд О'Руан был вскоре после рождения Дугала назначен его личным спутником и телохранителем по приказу самого вождя Мак-Ардри. И Келсон не помнил, чтобы тот когда-либо оказывался далеко от своего подопечного. Почти сверхъестественные способности этого человека и в былые времена озадачивали Келсона; а деринийское сверхчувство, обретенное со времени их последней встречи, не проливало света на загадку.
— А, Кьярд, так я и думал, — пробормотал Келсон в сторону Дугала, когда тот опять сосредоточился на сужающейся дороге впереди. — Полагаю, дальше ты мне скажешь, что в этом ему помогает Второе Зрение жителей Пограничья, о котором ты давеча упоминал.
— Да, ты все правильно понял, — отозвался Дугал, снова прыснув. — Впрочем, тебе и впрямь не стоит беспокоиться. Я лично ручаюсь за верность моих людей — хотя, должен предупредить тебя: не нужно удивляться, если прием сперва покажется тебе несколько прохладным. Даже если бы ты не был королем: ты — с равнин. И то, и другое усложняет дело здесь, на крайнем западе.