— Воля моего повелителя будет исполнена! — склонил голову Урах.
— Вот видишь, мой принц, как поступают со своими врагами фараоны! И твой брат далеко не первый. Так поступали многие владыки и до него.
— Меня больше волнует судьба принцессы, жрец.
— Принцессы? Но ведь не она выпила яд «огненной змеи». Смерть грозит её подруге Ате. А этот сирийский яд весьма опасен. Это конечно совсем не яд Сехмет, но также вещь неприятная.
— И только Ата выпила яд? Ведь мы были рядом с принцессой так не долго, жрец.
— Твоя сестра не прикасалась к отравленной чаше, мой принц. И ей ничего не грозит. Пойми, Эвиб-Ра, в реальности Маат твоя сестра станет царицей Египта. А в реальности Исефет ты станешь повелителем.
— Значит, она не умрет?
— Здесь нет. Но в иной реальности её ждет «смерть». Пусть и не совсем обычная. Она там перестанет быть принцессой. И ты будешь считать её мертвой. Что тебе нравиться больше?
— Не знаю, жрец. Но мне уже жалко, что я согласился с тобой на это проклятое путешествие.
— Ты Тот, кому предоставлен выбор, и потому должен знать из чего выбирать.
— Но отчего я должен платить за свою жизнь, жизнью сестры?
— Это втой выбор. Но нам пора продолжить наше с тобой путешествие….
Ата лежала в покоях своей царственной подруги. Уже три дня как молодую девушку мучили страшные боли в животе. Себекнофру призвала лучших лекарей, но те только разводили руками. Ничего сделать они не могли.
Отец Аты приглашал к дочери жрецов-заклинателей, но и те ничем не помогли. Только старый Ки, жрец Амануэт, богини с головой змеи, что прибыл из Гелиополя и считался лучшим врачевателем тайных недугов, сказал:
— Девушка была отравлена.
— Отравлена? — вскричал Сапат, отец Аты. — Но как такое могло быть?
— Вопрос этот не ко мне. Я могу определить причину болезни и определить лекарство. Это старый яд «огненной змеи» и я удивлен, что у кого-то есть секрет его приготовления в Иттауи. Ведь этот яд родом из Сирии и только там могут его приготавливать!
— Но сможешь ли ты спасти мою дочь?
— Спасти? Спасти её можно только при помощи порошка из пепла птицы Бену. Один раз в пятьсот лет птица Бену сжигает себя сама и возрождается из пепла. И этот пепел поможет от яда «огненной змеи».
— Но где взять этого пепла? Он есть у тебя? — спросила принцесса.
— Уже тысячу лет никто не видел птицы Бену в Египте. И спасти твою дочь нельзя. Но мучения её будут усиливаться. Она проживет еще не менее месяца и будет страшно страдать. Я могу дать ей яд, от которого она умрет быстро.
— Яд? Я желаю, чтобы моя дочь жила!
— Тогда зови кого-то иного лечить её, — спокойно ответил Ки. — А я сделал то, что мог. Подумай. Если понадобиться моя помощь позови меня снова.
С этими словами жрец Амануэт ушел. Старый Сапат, хранитель сандалий фараона, был в отчаянии.
— О, моя дочь! Отчего боги забирают твою жизнь? Ради чего мне теперь жить в этом мире!
— Я призову других жрецов и врачей, Сапат! Я сделаю все, чтобы спасти свою подругу! — решительно заявила Сбекнофру.
— Не стоит, великая госпожа! Ты и так много сделала для моей дочери. Но жрец Ки знает что говорит. Лучше его не найти заклинателя. Он знает древние яды. И если он сказал, что спасения нет, то так и будет. Позволь мне, госпожа, забрать мою дочь в мой дом.
— Конечно, Сапат. Я прикажу рабам отнести Ату в твой дом.
— Я только желаю поговорить с ней, когда она очнется, и затем призову Ки.
— Я приду проститься с моей подругой. И я найду того, кто дал ей яд, Сапат! Я уже догадалась когда она приняла это отравленное зелье. И предназначалось он не ей, а мне. Ата спасла меня.
Сапат ничего не сказал. Его душили слезы….
Менес пал на колени перед принцессой.
— Поднимись, офицер фараона! — приказала Себекнофру. — Сейчас не время падать на колени! Твою женщину отравили. Её убили, Менес.
— Я готов мстить, великая госпожа! Ты только укажи мне кто убийца и будь это сам великий жрец Амона-Ра, он умрет!
— Ата была отравлена сирийским ядом «огненной змеи». И этот яд предназначался для меня.
— Для тебя, великая госпожа?
— Да. Ата выпила из моей чаши. Мы тогда удалились в беседку, куда нам подали питье. И в тот же час в саду фараона убили служанку сирийку. Ты тогда рассказал мне и Ате про это. Помнишь?
— Еще бы не помнить. Убийство в саду дворца!
— И эти убийства связаны. Аты и рабыни-сирийки. И яд сирийский.
— Но служанка убита Синухом! Про то все говорят во дворце, великая госпожа! — вскричал Менес.
— Синух невиновен, Менес. Зачем ему убивать Ату и служанку? Синух — архитектор, сын и внук архитектора. Он не знаток ядов. Просто служанку убили его кинжалом. Но его могли у него украсть.
— Синух арестован по приказу фараона!
— Что? — на этот раз вскричала Сбекнофру. — Когда арестован?
— Три дня назад, великая госпожа. И арестовали его за убийство рабыни во дворце фараона.
— Но убить собирались меня, а не Ату. А Синух работает по строительству моего дворца. Ему не нужно избавляться от меня. Где он сейчас?
— В подземельях храма Анубиса…
— Что? И он там три дня? Но его могли просто замучить за это время?! Об этом храме рассказывают страшные вещи!
— Что я могу тебе сказать на это, великая госпожа? Я всего лишь офицер стражи! Но ты не назвала мне имени настоящего убийцы.
— Убийца тот, кто действительно желал моей смерти.
— Но кто мог этого пожелать, госпожа?
— Тот, кто не желает моего замужества. Наш фараон! Аменемхет, узнал, что я могу достаться сыну жреца Себека и решил избавиться от меня. И посоветовал это ему не кто иной, как Урах.
— Сириец? И яд сирийский!
— Вот именно! Но Ата выпила мою чашу и её настигла смерть. Мой сон не был ложью. И судьба существует. Она определяет сроки нашей жизни. Сонхис был не прав.
— Что, госпожа? Я не понял…
— Ничего! Это я так. Я назвала тебя имя подлого убийцы. Сделай так, чтобы Урах умер.
— Он умрет, даже если я после этого поплачусь своей головой.
— Нет, Менес, — остановила его принцесса. — Этого не нужно! Я не желаю, чтобы ты умер! Ты еще будешь мне служить, и мне понадобятся верные люди. Убей его тайно….
Синух был прикован к стене в подвале страшного храма Анубиса. Здешние жрецы славились умением пытать своих узников с удивительным проворством.
Двое из них в масках шакалов стояли рядом с ним и ждали только приказа от Ураха, доверенного человека самого фараона Верхнего и Нижнего Египта Аменемхета IV.
— Тебе предстоит признаться в убийстве, Синух. И тогда я могу тебе обещать легкую смерть.
— Я должен признаться в том чего не делал, Урах? Я не убивал служанки. Зачем мне её убивать? Я и не знал этой девушки никогда.
— Но почему в её теле был твой нож?
— Я потерял этот кинжал уже больше месяца назад. Обронил его где-то. И тот, кто убил, нашел его. Вот и все…
— Понимаю. Тот убийца просто подобрал его и им совершил убийство. Так?
— Именно так, Урах! Иначе, зачем бы я стал бросать свой именной кинжал в теле жертвы? Я бы просто забрал его с собой. Ведь я тогда спокойно ушел из дворца.
— Но ты мог просто забыть кинжал в теле. Разве нет? — саркастически ухмыльнулся Урах.
— Я не только архитектор! Я еще и воин. Я не мог забыть кинжал!
— Значит, признать свою вину ты не намерен?
— Я не виноват в том, в чем меня обвинили. Я не совершал убийства во дворце фараона.
— Но под пыткой ты во всем признаешься.
— Как я могу признать то, чего не было, Урах?